- Нет, - ответил я. - Это школа прогуливает меня.
Она удивленно наморщила лоб.
- То есть? Не совсем понимаю.
- Ну, меня выгнали за то, что я в джинсах... и с длинными волосами. И велели без родителей не возвращаться.
- Гм... - она ненадолго задумалась. - Зачем же ты носишь джинсы и длинные волосы, если этого нельзя?
- Я не думал, что этого настолько нельзя, - объяснил я.
Она опять задумалась. Мне показалось, у неё есть свое мнение по этому поводу, но она не хочет высказывать его мне.
Довольно скоро мы добрались до добротного "сталинского" дома, в котором жила Мадлена Людвиговна. Дом был всего пяти этажей в высоту, но казался огромным, во-первых, из-за того, что сами этажи были высокими, а во-вторых, из-за того, что он стоял буквой "П", охватывая просторный двор, и так царил над этим двором, что возникало ощущение, будто он возносится до самых небес. Мы прошли мимо беседки, где, по первой теплой погоде, уже расположились старики-шахматисты, вошли в один из средних подъездов, поднялись, втащив упирающегося Гиза, на третий этаж. Мадлена Людвиговна извлекла связку ключей, отперла дверь и вошла.
- Заходи, - кивнула она мне. И позвала, повернув голову в сторону кухни. - Шарлотта! Шарлотта!
Услышав французское имя, я тихо спросил:
- Это ваша сестра?
- Нет, - ответила Мадлена Людвиговна, плотно запирая дверь и освобождая Гиза от поводка и ошейника. - Это моя, так сказать, конфидентка. Мы знакомы с тех пор, как вместе попали в Россию... Сейчас она живет у меня, потому что вдвоем нам легче справляться, а вообще у неё комната в Санкт-Петербурге... то есть, в Ленинграде.
В то время я в жизни не слышал, чтобы вот так, в разговоре, Ленинград называли по-старинному - Санкт-Петербургом - и, естественно, насторожил уши. Я понял, что о многом могу порасспрашивать этих странных старушек. Когда же они попали в Россию, если Ленинград до сих пор оставался для них Санкт-Петербургом? Ну, и другие вопросы роились. Я бы начал расспрашивать немедля, но тут из кухни в коридор вышла Шарлотта: совсем сухонькая, с волосами не то, чтоб жидкими, но и не слишком пышными, уложенными волной то есть. взбитыми искусственно, чтобы создать впечатление пышности и объема. Она была в темном платье с узким белым воротничком и в фартуке.
- Шарлотта, дорогая, - обратилась к ней Мадлена Людвиговна. - Гиз сбил с ног этого милого мальчика, когда мальчик... его, кстати, зовут Леонид... помогал мне поймать нашего озорника. Ума не приложу, что с ним случилось и куда он вздумал умчаться. В общем, надо бы почистить мальчику брюки. Надеюсь, он не постесняется снять их при нас, двух старых женщинах. В крайнем случае, может завернуться в одеяло или плед. А я, пока брюки будут сохнуть, развлеку его, чтобы ему не скучно было... Тебе дать плед, чтобы ты мог задрапироваться как в римскую тогу? - повернулась она ко мне.
