Поскольку я и предложил эту идею, и поскольку, вообще, всем нынешним приключением мои друзья были обязаны мне, то сразу решили, что мне и предоставляется честь влезть им на плечи и увидеть, что творится внутри сарайчика.
Я вскарабкался на плечи моих друзей, уцепился за внешнюю сторону рамы окна, прильнул к окну - и ахнул.
- Что там такое? - спросил Димка, зубами от натуги.
- Там... Там Гиз! - ответил я. - И этот тип его кормит!
Мужик в темном пальто вытащил из сумки миски со жратвой - насколько я мог судить, со всякой всячиной, оставшейся после больничного ужина - и теперь кормил Гиза кусками котлет, капустой и гречкой, политым мясным соусом, и сладкой рисовой запеканкой.
- Ешь, - приговаривал мужик (а мне это было отлично слышно сквозь раму в одно стекло, да к тому же не слишком хорошо закрытую, из-за того, что её перекосило от старости), - ешь. Завтра на Птичку поедем, так ты должен выглядеть как мячик накачанный, чтобы тебя за хорошие бабки купили. - С чего, ты думаешь, я на больничной кухне все эти объедки выпрашивал - не для того, ведь, чтобы потом всю жизнь самому с тобой цацкаться.
У меня прямо челюсть отвисла. Выходит, этот тип вовсе не собирался возвращать Гиза Мадлене Людвиговне - он собирался завтра, в субботу, толкнуть его на Птичьем рынке (а Птичий рынок в те времена работал по субботам и воскресеньям) и сорвать дополнительный куш!
- Что там! - спросил Димка. Его лицо было перекошено от напряжения: он боялся сделать хоть малейшее движение, чтобы я не полетел кувырком.
- Тихо ты! - прошипел я. - Не рыпайся!
- Да хоть скажи, что там происходит, - процедил Юрка сквозь стиснутые зубы.
- Тихо!.. - цыкнул я и на него.
Мои друзья примолкли, а я продолжал наблюдать.
Гиз, надо сказать, рубал как миленький - видно, проголодался. Я не успел возмутиться, как это, он, скотина этакая, жрет из рук похитителя, предав хозяйку, как Гиз вдруг вскинул голову, насторожил уши - и поглядел прямо на меня! Мне показалось, он узнал меня и на его морде появилось нечто вроде улыбки - ну, так нижняя челюсть отвисла, и углы пасти раздвинулись, что было полное впечатление, будто собака широко ухмыляется. А потом произошло совершенно для нас неожиданное - и, надо сказать, не очень приятное. Гиз несколько раз приветливо тявкнул в мою сторону, показывая, как он рад, что рядом друг, который отведет его к хозяйке, а потом, развернувшись к похитителю, зло зарычал, и шерсть у него на загривке встала дыбом.
