без того, чтоб за ними не наблюдали.
Оливер глотнул пива из большой жестяной банки.
— Думаю, мы сможем их купить.
Шайлер поставила опустевшую кружку в пустую миску.
— Чего-чего?
— Откупиться от Совета. Они нуждаются в деньгах, потому что изрядно обанкротились. А у моих родителей денег куча. Я смогу купить себе возвращение — точно знаю.
Почему она спорит? Оливер говорил именно то, что ей хотелось слышать, — что они могут отправиться домой. И все же это пугало ее.
— Я не хочу туда ехать.
— Врешь ты все. Ты хочешь домой. Я это знаю. И мы туда вернемся. Спор окончен, — заявил Оливер. — Я пошел заказывать билеты на ближайший рейс. И не хочу больше ничего слушать.
До конца вечера Оливер с ней не разговаривал. Шайлер уснула с болью в шее, затекшей от напряжения. На грани между сном и явью она снова подумала: а чем вызвано ее упрямство? Ведь Оливер же хочет как лучше.
«Почему ты такая упрямая?»
Шайлер открыла глаза.
Она находилась в Нью-Йорке, в собственной спальне. Выцветшие обложки «Плейбилла», протянувшиеся вдоль всей стены, пожелтели и истрепались по краям.
На кровати Шайлер сидела ее мать. Это был сон. Но не обычный. Сон про ее мать. Шайлер теперь мало думала о ней. Она даже не успела в прошлом году, когда они покидали Нью-Йорк, попрощаться с Аллегрой. Шайлер впервые увидела мать после того момента, как Аллегра появилась на Корковадо с мечом в руках.
Аллегра строго посмотрела на дочь.
— Он прав, и ты это знаешь. Проводники всегда правы. Ты не можешь жить так. Без должного наставничества и присмотра трансформация убьет тебя. Тебе нельзя подобным образом рисковать жизнью.
— Но я не могу вернуться домой, — возразила Шайлер. — Не могу, как бы мне того ни хотелось.
— Нет, можешь.
— Не могу! — Шайлер потерла глаза.
— Я знаю, ты боишься того, что произойдет после твоего возвращения. Но ты должна взглянуть в лицо собственным страхам, Шайлер. Если вам с Аббадоном суждено быть вместе, то никто — ни он, ни даже ты — не в силах предотвратить это.
Мать была права. Шайлер не хотела возвращаться домой из-за того, что там будет Джек — так близко, совсем рядом. Джек, который все еще свободен... Джек, который так страстно целовал ее... который все еще может принадлежать ей... Но если она будет держаться в отдалении, у нее не возникнет искушения повидаться с Джеком и предать Оливера.
— Нельзя быть с кем-то только потому, что не хочешь причинять ему боль. Тебе нужно подумать о собственном счастье, — произнесла Аллегра.
