— На тот свет налегке, — и шагнул к логову «электры».
Несколько метров до заветного прохода были залиты кровью из разодранной в кровь руки Олвидара и испражнениями мутанта. Сталкер размахнулся и швырнул извивающееся, измазанное собственным дерьмом тело ближе к центру комнаты. Аномалия благодарна приняла жертвоприношение, разряжая в бюрера тысячи вольт.
— Да упокоит Зона-Матушка твою душу, — сказал Олвидар, стоя над обугленным трупом мутанта, и прошел в следующую дверь.
Перед ним открылось просторное помещение, наполненное сиреневатым светом. Потолок и стены тонули во мраке, визуально увеличивая помещение до размеров вселенной. В центре, на возвышении из костей, сталкерской экипировки, артефактов и прочего хлама пульсировал в такт биению сердца камень цвета крови. С двух сторон от Монолита стоял его почетный караул в виде последователей из одноименного клана. Исхудавшие тела, высохшие постаревшие лица, растрескавшиеся губы, от них к подбородку спускались ручейки засохшей крови. Олвидар продвинулся на пару шагов вперед — «монолитовцы» не отреагировали на этот маневр, в их глазах застыло благоговение и вечное счастье.
— Я пришел к тебе. Говори со мной!
— Ты пришел слушать или загадывать очередное желание? — шелест тысячи песчинок, пересыпающихся по коридорам заброшенных лабораторий, ветер, запутавшийся в мутировавших листьях местных деревьев, всплеск воды над затопленной техникой ликвидаторов. Она снизошла до ответа.
— Почему очередное? — в голове пульсировал готовый ответ, он все это знал, но забыл?
— Ты все это знал, но разве я могла отпустить тебя с такими знаниями на мои пока еще далеко не необъятные просторы.
— Я не излом? Я был человеком? Как я мог загадать такое дурацкое желание?
— Если учесть то, что ты уже четвертый Новый год подряд приходишь ко мне, то тебе не угодишь, Димчик. Извини, копалась в твоей памяти, тебя так мама называла, твоя первая мама, а я по праву вторая. Ты не в претензии?
— Мама? Ты жестокая тварь, от тебя только зло. Отвечай — что я тогда загадывал?!
— Я оправдаюсь, можно? — кокетливое мурлыканье химеры. — Мои достойные дети всегда получают счастье, посмотри на них: они счастливы. Олвидар непроизвольно перевел взгляд на «монолитовцев», если отбросить внешний вид, их глаза и правда светились счастьем детей попавших в мир рождественских сказок. — Я добра в своей жестокости, я справедлива, они поддерживают меня, а я дарю им счастье.
— Что я загадал, за что ты меня так приложила, — договаривая последнюю фразу, Олвидар выбросил в сторону Кристалла свою гипертрофированную конечность, рука ударилась о невидимую преграду, переломилась в нескольких местах и упала на пол мертвой змеей.
