— Не извиню. Да, я не умею подобно вам ковыряться в чужих мозгах, но зато и восприимчивость к гипнозу у меня отсутствует. — Огромная туша медленно и неотвратимо надвигалась на недосушенного заморыша, невольно отступающего под моральным и визуальным давлением оппонента. — Нет у вас методов против Гризли. Да, вы можете управлять всем миром, перестраивать его на свой лад, издеваться над несчастными четланами и прочей швалью, но я проклятых лиатов бил, бью и буду бить.
— За что?
— За наглость. За бесстыдство. За то презрение, которое вы испытываете ко всем прочим.
— Но причем здесь я?
— Еще скажи, что ты не такой, как все. Что не пытался секунду назад залезть в мои мозги.
— Не пытался. — Роджер был готов врать напропалую, лишь бы избежать схватки. Его удивляло, что и соперник, откровенно накачивающий себя, тоже не спешит атаковать откровенно более слабого противника. Вместо этого фарлах все время заглядывал куда-то за спину собеседника, словно ожидал подмоги.
— А то я ничего не почувствовал. Немой — еще не значит, что глухой.
— Ты же говорил, что не чувствителен к гипнозу.
— Между «слышать» и «слушаться» огромная разница. — Абориген, нависший над так и не успевшим попутешествовать странником, ухмыльнулся. Впрочем, сразу же в его глазах появилось нечто, напоминающее тревогу. — Куда все-таки запропастился старина Барни?
— Что? Помощи ждешь? Одному не справиться? — Не вовремя вернувшееся нахальство, подкрепленное необъяснимыми переживаниями собеседника, все-таки дало знать о себе.
— С тобой-то? Ты на себя в зеркало посмотреть не хочешь? Я ж тебя соплей перешибу.
— Чего ж тогда своего дружка ждешь?
— Так ему ж тоже посмотреть хочется, как мозгоправов уму-разуму учат.
— Боюсь, уже не хочется. Отучился.
— Что? — Глаза аборигена потемнели, но Роджер не обратил на это никакого внимания, потому что его несло.
— С проломленным черепом трудно быть хорошим учителем.
— С проломленным? И чем же ты ему череп проломил, недотепа?
— Он сам себе проломил. Решил пободаться с камушком, да размер выбрал неподходящий.
— Сам говоришь? И ты совсем не причем?
— Ну, почему же и не помочь милому шоргу выбрать правильную дорогу? — В следующее мгновение раздухарившийся не в меру юноша уже летел кувырком после мощного толчка разъяренного фарлаха:
— Гаденыш, если с Барни хоть что-нибудь серьезное случилось, то ты — труп.
Лиат попробовал подняться, но ему это удалось лишь частично. Надвигающийся приятель монстра очередной оплеухой придал его телу вращение с ускорением в направлении, обратном желаемому. Мысли смешались в бесполезную кучу хлама, а по голове ментальными кулаками застучали слова взбешенного противника:
