Однажды я беседовал с бывшим генералом люфтваффе, который еще до войны был уволен в отставку по старости. От него я впервые услышал, что у нас, в авиацентре города Липецка, до 1933 года учились немецкие летчики и что он тоже был там с инспекцией. Затем он рассказал мне, что в Филях был авиазавод фирмы «Юнкере». Он немного говорил по-русски и по-русски же, очевидно, чтобы я наверняка понял его мысль, сказал, что Германия совершила роковую ошибку, напав на СССР. Немцам и русским самой историей суждено жить в мире и дружбе на благо обоим народам. Затем он начертил перевернутую пирамиду и уже по-немецки начал делать пояснения: смотрите, мол, с 1914 по 1922 год в России, а затем в СССР была самая низкая рождаемость из-за Первой мировой войны, а затем и Гражданской, а потому немецкий генеральный штаб и наметил для нападения 1941 год, так как этот год был одним из последних, давших России малое количество призывников — солдат и офицеров, к тому же физически ослабленных из-за недоедания в детстве. Дальше рождаемость и качество призывного контингента повышались. Затем он сказал, что немцы хорошо знали положение в СССР во время принудительной коллективизации, о страшном голоде и огромном количестве умерших. Ожидалось, что раскулаченные и их семьи сразу перейдут на сторону освободивших их от большевизма. Учли немцы и то, что большое количество офицерского состава было уничтожено во время «чисток врагов народа», а самое главное что, из-за вызванного ими страха неадекватного наказания за промахи офицерские кадры разучились в большинстве своем принимать самостоятельные решения и вынуждены были оглядываться на вышестоящее начальство. А вышестоящее — на еще более вышестоящее…
— Получалось, что Россия 1941 года — это хоть и колосс, но на глиняных ногах, без головы, с «медленными» нервами. Но я воевал с русскими в Первую мировую войну и знал, что они не любят, когда их освобождают от их Родины. Я понимал, что и в этой войне Родину они не отдадут, несмотря на свои внутренние разногласия. Если дело идет о России, то русские не жалеют ни себя, ни тем более врагов. А убитыми врагами были бы немцы… Много немцев… Поэтому я, всячески ссылаясь на возраст и здоровье, не принимал участия в гитлеровской авантюре…
На следующий день я поведал об этом разговоре шефу. Мосунов, понизив громкость голоса почти до шепота, сказал: «Да, генерал рассказал правду, только ты эту правду пока оставь при себе. Сейчас не время. А запоминать запоминай». До недавнего времени я рассказывал об услышанном только самым близким людям.
