— Господа, — обратился Мор к Хозяевам Долин и Гор. — Ведите людей на луг за городом. Разбивайте шатры на берегу Альвы. Сегодня мы будем веселиться. А завтра, слегка опохмелившись, — герцог понимающе подмигнул. — Можно и на бранный путь. Чуть позже я подниму с вами чашу за смерть врага. Вперед, господа!
Мор развернул коня и неспешно порысил вверх по дороге, которая вела в храм. Верный Лин поехал следом, но, внезапно нахмурившийся хозяин как будто не замечал его.
А вот дальше произошло нечто, о чем старик Бургеа предпочитал никому не рассказывать. У ворот, ведущих в храмовый двор, герцог соскочил с коня, постоял несколько секунд и вдруг упал на колени.
— Лин, дружище, мне нет дальше пути, — сказал он, оставаясь в позе настолько дикой для Горных Драконов, насколько вообще это может быть. Ведь Моры не обязаны преклонять колени даже перед королями. Они — не нищие побирушки, чтобы пачкаться дорожной пылью перед какими-то дурацкими воротами, куда бы те ни вели.
Поэтому Лин Бургеа не знал, что ответить сюзерену. Но Эльрик продолжил:
— Лин, иди в храм, найди настоятеля и сделай так, чтобы он пришел сюда. Я буду ждать.
— Сделаю, — кивнул горец.
Когда он вернулся, торопя старика-настоятеля, Эльрик Мор по-прежнему стоял на коленях.
— Меня зовут Гелиус эт-Мароли, — сказал монах, опускаясь рядом с герцогом на дорогу. — Но, может быть, нам удобнее будет беседовать не здесь, а в моем доме, расположенном вне стен храма? Я позову еще одного человека, разговор с которым может быть вам интересен.
Герцог поднялся, отдал коня Лину и приказал ждать его в таверне «Пенное яблоко».
Спустя час, когда старик Бургеа успел уже плотно поесть и коротал время в разговорах с завсегдатаями кабачка, герцог все еще сидел у гостеприимного монаха.
Жрецы Эйван — не аскеты, но старый Гелиус был равнодушен ко многим радостям жизни. Ко многим, но не ко всем. По-деревенски простая обстановка в его доме сочеталась со множеством стеллажей, уставленных книгами. Кое-какие из фолиантов стоили больше, чем весь этот дом вместе с садом, лошадью в конюшне и псом на цепи. Впрочем, вряд ли бы кто дал даже пару медяков за ласкового игривого щенка, чье единственное достоинство было во весьма внушительных для собаки размерах (видимо, кто-то из предков дворняги происходил со Светлых гор). Заходя, герцог невольно потрепал подлетевшую к нему собаку по лохматому загривку — и Гелиус эт-Мароли вдруг сказал:
— А с чего вы, сир Мор, взяли, что Эйван не примет вас?
