— Кажется, ты устала, — юноша неожиданно улыбнулся лучезарно и мягко. — У тебя еще есть несколько часов сна, но утром — рано утром, — ты должна уехать отсюда.
— Угу, — буркнула Тео, поднимаясь со скамьи. — Только не надо мне горло перерезать… во сне, договорились?
— Не буду.
Магичка, с трудом переставляя ноги, направилась к лестнице, но он остановил ее, сказав:
— Моя трубка… оставь ее, пожалуйста.
— Хорошо… конечно.
Тео положила трубку на стол перед убийцей и шутливо поклонилась.
— Было приятно провести с тобой… ночку.
— Взаимно, — ответил юноша.
Утром, едва только солнце показало край над горизонтом, Тео проснулась.
— Что за черт? — проворчала она, тряся головой. Одеяло сбилось в комок у ног, простыня свернулась жгутом — словно она всю ночь вертелась, отбиваясь от кошмаров.
— Что-то… совсем неправильно… где мои сапоги… — она свесилась с кровати, заглядывая под кровать, и, только через минуту поняла, что сапоги на ней. Посмотрела на них хмуро, как на предателей, а потом потерла лоб. — Яичница… Убийцы… какой дурацкий сон.
Спустившись вниз, она застала хозяина таверны подметающим пол — вернее, поднимающим кучи пыли сухой и редкой метлой. Поскольку подробности сна цветными картинками все же крутились у нее в голове, она решила осторожно расспросить хозяина.
— Э-э-э… доброе утро.
— Завтрак на столе.
— А-а-а. А скажите, куда делся тот молодой человек, что останавливался тут ночью?
— Какой молодой человек? — сварливо спросил хозяин, швыряя метлой в ее сторону какие-то листья и старые кости.
— Простите… обозналась.
Все-таки сон… Тео уселась на скамью, покосившись подозрительно на камин и хозяина, и на тарелку с яичницей, стоящую посреди стола. Яичница была со шкварками, и на краю тарелки лежал кусок хлеба.
— Схожу с ума, — объяснив все странности одной фразой, она взялась за вилку, но тут услышала голоса на улице. Голоса и стук копыт.
— Демон побери этих сыновей шлюх и подзаборных псов! — выругалась она и, схватив краюху, ринулась к двери, ведущей на задний двор. Какой покровитель магов нашептал ей с утра на ушко прихватить вниз, в залу, меч и мешок, она не знала, но была благодарна ему от всей души. Выскочив наружу, она сощурилась от солнца, прикрывая глаза рукой, выругалась еще грязнее… Гримнир стоял там же, где и вчера — как ни странно, оседланный. Даже чересседельные сумки были на месте.
— Боги благослови хозяина, — прошептала она уже в морду коню, обнимая его крепко, — Гримушка, надо бежать, так быстро, насколько сумеешь!
