— Ну, не будьте такой жадной. Сказать, что все принадлежит вам, будет, пожалуй, преувеличением…
Он сделал паузу, рассчитанную ровно на столько, чтобы она прониклась смыслом его слов и залилась краской смущения. Она никогда не была жадной. Уж что-что, а жадность никогда не входила в число ее недостатков. Но Фелипе смотрел на нее так, что ее не могло не охватить чувство стыда и вины.
Едва ли не извиняясь. Лиана пробормотала:
— Но ведь вы сами мне сказали…
— Если так, то я признаю свою ошибку, сеньорита. Дом, обстановка, ковры, картины… Даже вилки, ложки и кастрюли на кухне, даже чашки в серванте… Все книги на полках… Благодаря самоотверженности и настойчивости, с которой вы строчили письма бабушке, все это теперь на законном основании, а может быть, и принадлежит вам.
Он сделал паузу, с важным видом поднял вверх палец и сказал:
— Но письма, боюсь, уже не ваши. Все бумаги частного характера тиа Глория завещала мне.
— Понимаю…
— Рад это слышать. Теперь-то вы не станете спорить, что я имел полное право зачитываться вашей корреспонденцией?
Лиана бросила на него быстрый взгляд. Конечно, спорить не приходилось. Непонятно только, почему он вообще захотел тратить на это время?
Ну конечно, из вредности и злобы, решила она. Именно эти чувства стояли за всеми действиями Фелипе, которые касались ее.
Закинув ногу на ногу. Лиана обратилась к нему сухим, деловым тоном:
— Я думаю, было бы неплохо, если бы я смогла связаться с душеприказчиком бабушки Глории и получить все необходимые бумаги. Я хочу точно знать, что принадлежит мне, а что — нет.
— Обязательно, — ответил Фелипе, с мрачным видом продолжая разглядывать ее. — Хотя все очень просто. Вам принадлежит дом и все, что в нем находится за исключением, разумеется, частных бумаг, — а также земельный участок и постройки вокруг дома. А кроме того — пять тысяч акров великолепной пахотной земли.
Лиана в изумлении покачала головой.
— Потрясающе! — пробормотала она, обращаясь скорее к себе самой, чем к Фелипе. — Только не могу понять, почему бабушка оставила дом и ранчо именно мне!
— Половину ранчо.
— Простите? Как вы сказали?
— Я сказал — половину ранчо, — холодно улыбнулся Фелипе. — Вторую половину она завещала мне.
— Ах, вот оно что! — воскликнула Лиана и поджала губы. Она инстинктивно почувствовала, что этот пункт завещания не сулит ей ничего хорошего.
— Все ранчо занимает десять тысяч акров. Пять тысяч — ваши, и пять — мои.
— Понимаю…
— Так что мы партнеры.
