— Помните, молодой человек, — это офицер сказал уже мне, — что всякий немец,
живущий в России, является знаменосцем национал-социалистической революции на
Востоке, живым свидетельством всепобеждающей силы Тевтонской Идеи и Германского
Гения!.. Не знал я, Кампенгаузен, что у вас родственники за пределами Рейха.
— Господин оберштурмбанфюрер, вы можете прочесть это в моем деле, где я еще
полтора года назад указал, что мой дядя женат на русской.
— Убирайтесь к чертям, Кампенгаузен, не злите меня!
— Слушаюсь, господин оберштурмбанфюрер!
Мы уже въехали на машине в черту оживленного движения и городской жизни, оставив
позади полусельские предместья Гросс-Берлина, когда Харальд заговорил о
происшедшем:
— Старый служака, неудачник, ему всегда достается от начальства. Это, как ты
догадался, наш преподаватель Национал-социалистического мировоззрения…
буквоед. Соль моих реплик в том, что я цитировал его же лекции, особенно по
поводу масонов и гильотины: это его любимая тема. На каждом занятии он
рассказывает одну и ту же историю, давно ставшую легендарной, как один
асоциальный тип предпочел бегству на загнивающий Запад явку с повинной в гестапо
и на эшафоте, самоотверженно укладываясь под нож гильотины, заявил, что лучше
секунду жить в арийской стране, чем всю жизнь прозябать на загнивающем Западе. У
нас даже шутили, что если на экзамене пересказать ему эту захватывающую историю,
то полдела будет сделано.
— А что такое живой хронометр?
— Как у вас в школах наказывают учеников?
— Больше орут, и вообще в основном моральное воздействие: в сельских школах лет
пятнадцать назад был обычай выставлять провинившихся на общее осмеяние на
линейке младших классов.
— Э, вы еще не знаете настоящих наказаний! Правду, значит, говорил наш
преподаватель расовой психологии: славяне рыхлы и женственны, они — природные
диалектики, склонные скорее к болтовне, чем к активным действиям… Человек,
наказанный "живым хронометром", должен, стоя слева от кафедры под кабинетными
часами, причем спиной к ним, отсчитывать по секундам все сто двадцать минут
лекции и при этом еще улавливать тему лекции. И не дай бог, ты ошибешься на пять
секунд!
— М-да, не балуют вас… У нас преподаватели до такого не додумываются. Зато мы
должны выслушивать все их частные мнения и хотя бы для вида с ними соглашаться.
Один очень любит хвастаться, что в его семье автомобили были с 1909 года, только
во время войны автомобиль конфисковали и выдали расписку, по которой…
