Народов имени Патриса Лумумбы. Скажите, Фата, о вашем самом сильном впечатлении
от Советского Союза.
— Моим самым сильным впечатлением от Советского Союза было полное отсутствие в
этой стране негров. Вначале я думал, что так обстоит на самом деле, однако
вскоре я убедился, что стал жертвой советской пропаганды. Значительное
количество расовых топонимов на территории России: Белоруссия, Белгород, Белая
Церковь — и, с другой стороны, Черная Речка в Ленинграде (где, кстати, расистами
был злодейски убит эфиопский поэт Сандра Пушкин), Чернигов, Черновцы и другие —
ясно указывает на наличие в СССР значительной негритянской массы, что тщательно
скрывается официальной советской идеологией…
Мы уже собрались уходить, когда в акустическую ворвался полный офицер и заорал
раскатистым голосом:
— Хальт! Посторонние в акустической! К стене! Руки вверх!
Не успел он нас как следует рассмотреть, Харальд ловким движением тигра кинулся
к окну, распахнул его и, не раздумывая, прыгнул. Я, скорее инстинктивно, чем
осознано, последовал за ним. Мы прыгали с высоты второго этажа, но на наше
счастье под окном высился обширный сугроб рыхлого снега. Я больно ушиб лодыжку
и, мельком повернувшись в сторону окна, увидел, как офицер, сияя эполетами в
лучах появившегося на краткий миг из-за снеговых туч солнца, прыгает за нами.
Харальд кивнул мне и бросился к машине. Но прежде надо было обогнуть длинный
гараж и перелезть через двухметровую каменную ограду. Офицер у нас за спиной
орал как резаный и явно желал поднять тревогу. Из окон соседних корпусов уже
выглядывали любопытные служащие. Бегущий впереди меня Харальд выглянул из-за
гаража и остановился — у ограды прохаживался патруль: ветер был в нашу сторону,
и они, видимо, еще не слышали воплей нашего преследователя. Офицер, размахивая
пистолетом, приближался.
Тогда Харальд вынул из кобуры свой "люгер" и выстрелил в воздух — сухой треск
разнесся по округе, и с дерева, под которым в этот момент пробегал офицер,
взлетело на удивление много птиц. Офицер остановился и тоже выстрелил в воздух.
Это был какой-то условный знак, после которого преследователь и преследуемые
пошли навстречу друг другу. По мере того, как офицер приближался к нам и
разглядывал наши лица, лицо его (очень похожее на лисью морду) скривилось в
зловещую улыбку-гримасу.
— Кампенгаузен, мальчик мой! — воскликнул он, когда мы подошли поближе. — Какой
тролль занес вас на секретный объект?!
— Господин оберштурмбанфюрер! мы с кузеном зашли к старому приятелю, который, не
