И вот день выступления.
Перед этим я полночи не спала, а потом заснула и увидела ужасный сон. Будто бы в зале сидит огромное количество глазействующих людей, а на сцену выносят сначала ноги, потом руки, потом другие части тела. Жюри оценивает их по отдельности. Обмеряют сантиметрами, взвешивают. Смотрят, что хуже, а что лучше. Потом выносят головы. Потом из всего этого начинают собирать девушек, включая меня. И вот, когда меня собрали, я увидела, что у меня чужие руки, ноги, но самое страшное, у меня чужое лицо. Я проснулась вся в поту.
Хотя у меня был великолепный цвет лица, но сцена и ее освещение имеют свои законы, поэтому приходилось применять макияж. Перед решительным финальным показом я стала наносить тональную пудру и почувствовала – что-то не так, какая-то необычная эта пудра. И запах какой-то странный – чегото тухлого или горелого. Но было уже поздно. Я начала чихать, у меня тут же покраснел нос, я выглядела так, будто была сильно простужена. Разгадка выяснилась позже: кто-то подсыпал в пудру сухой толченый клей. Стоит его хоть немного вздохнуть, и насморк на несколько часов обеспечен. Не исключено, что подсыпала соседка по столу, которая сама накануне пострадала из-за одежды. Я подозревала ее, но, не имея доказательств, не хотела ее обвинять и промолчала.
Я все-таки вышла на сцену. Но так чихала, что пыль вздымалась со складок старого бархатного занавеса театра. Я старалась удержаться, от этого чихала громче и чаще. Публика смеялась. В результате один из организаторов подошел ко мне, взял за руку и увел.
Это было крушение всех надежд – даже не для меня, потому что я уже тогда имела стойкий характер, а для моей семьи, которая не могла теперь получить от меня поддержку.
На отца подействовало так, что он заболел очень сильно, я не хочу вдаваться в подробности, это больно вспоминать. Надо было много денег на лекарства, мама взяла их в банке под квартиру, но отец все равно умер. Перед смертью он говорил только о том, что не дал мне, Ларе и Денису будущего. Это отравляло ему последние дни.
А с мамы потребовали больше процентов по кредиту, чем она ожидала. Кончилось тем, что наше имущество описали, квартиру пришлось продать и поселиться к брату мамы Иннокентию, он был младше ее и не родной. Сын сестры ее матери. Иннокентий жил один в старом помещении старого дома, там было несколько комнат, но была неприятная аура: он выпивал сам и к нему ходили выпивающие друзья, включая его бывшего одношкольника, мэйджора милиции. Этот мэйджор однажды подошел ко мне, схватил за руку и сказал, что, если я захочу, он может завтра же сделать меня богатой с помощью одного, как он выразился, клиента. Я ничего не поняла, я взяла нож и сказала, что, если он ко мне еще раз прикоснется, я воткну нож ему в тело. Он поверил моему убежденному тону. Но не успокоился. Однажды он позвал мою сестру Ларису, якобы интересуясь теоретически ее работой и нижним женским бельем, а кончилось тем, что он произвел ее rape
