В этом теле он, возможно, последние дни находится. Какая разница, как он при этом выглядит?! У него есть дела поважней. Например, оказавшись в далеком 1985 году, всего за 5 месяцев до выпускных экзаменов за курс средней школы, он должен будет идеально подготовиться по физике, химии, алгебре, литературе… Поскольку Аркаша Изместьев образца середины восьмидесятых — отличник, идущий на золотую медаль. Это значит, четверок на экзаменах быть не должно.
От настигнувшей его догадки он даже свернул в аллею Парка Культуры и присел на первую подвернувшуюся скамью. Как он сможет соответствовать имиджу, если мозги у него будут сегодняшние. Не станет же он объяснять своим школьным преподавателям на выпускном экзамене правила транспортировки больных с черепно-мозговой травмой, в самом деле!
Изместьев! Решай задачи по мере их поступления. Вот перенесешься благополучно в доперестроечный рай, там видно будет. А пока нечего воду мутить. Преждевременно.
С этими словами он благополучно поднялся со скамьи и направился к выходу из парка.
Терзайся теперь догадками… Что он имел в виду, говоря напоследок «помогу тебе»? Потом, спустя несколько секунд, — «Обязательно помогу! Только потерпи немного». Ну, не любовника же он хотел ей подобрать, в самом деле! Упаси, господи!
Если это действительно так, то его, Павлика, авторитет упадет для нее ниже уровня асфальта. И уже никогда не поднимется. Ольга не собирается изменять мужу. Какие бы диагнозы ей ни ставили гинекологи! Пусть это усвоят все потенциальные особи мужского пола, которым суждено так или иначе встретиться с ней. Ей противна сама мысль об измене. Если же он имел в виду что-то другое…
Она старательно разбивала плоскорезом комья глинистой почвы, готовя участок для цветника. Мысли в голове крошились наподобие глины. Тот разговор с Ворзониным в его кабинете, куда она забрела в отчаянии после неутешительного диагноза подруги-гинеколога, она, словно ком земли, разбила на несколько мелких кусочков.
Павел ее тогда утешил, как мог, утвердил в мысли, что диагноз может быть ошибочным. Что не все так однозначно, как выглядит в устах врачихи. И, когда она, убаюканная его монотонной речью, успела вздремнуть и проснуться, когда поднялась с кушетки и собралась покинуть кабинет, он пробубнил, что обязательно поможет ей. Быстро, скомкано, словно не ей, а самому себе выдал, но она разобрала.
Едва потом собралась уточнить, что он имеет в виду, в дверь грубо постучали. Через секунду в кабинет впорхнула «бальзаковка» с крашеными под платину волосами, колыхающимися шеей и бюстом. В карих глазах, придавленных пудовыми ресницами, читалось однозначное желание затеять скандал. Даже способностей Павла могло не хватить, чтобы прервать поток «бальзаковского» красноречия.
