— Холодные компрессы замечательно помогают при температуре.
— Не в моем случае. Прохладные души тоже не помогут. Иди сюда, Тамми. Прикоснись ко мне и скажи, горячий я или нет.
Она поднесла руку к его лбу, и он поймал ее за запястье.
— Нет. Лучшее место, где можно проверить температуру, — живот. Он положил ее руку к себе на живот, как раз над эластичным поясом на шортах.
— Что ты хочешь, Нил?
Он посмотрел на нее, выражая своим взглядом всю свою любовь и желание. Если она не выдержит, пусть уходит. Но если она останется, то он хотел, чтобы она знала: здесь присутствует любовь.
— Прикоснись ко мне.
— Ее рука скользнула за пояс его шортов.
— Попробуй меня.
Она спустила его шорты, стянула их и швырнула на пол. Ее одежда быстро полетела вслед.
Нил притянул ее к себе и приник к ее губам.
— Да будет праздник, — прошептал он, на секунду оторвавшись от Тамми.
— Я теряю терпение. — Оливия ворвалась в комнату и с шумом захлопнула за собой дверь.
Она что, никогда не слышала, что нужно стучаться?
— Уходи. — Тамми даже не потрудилась спросить, откуда сестра узнала о том, что она отдала собаку.
Впрочем, в Колзерсвилле не было секретов. Тамми высморкалась в салфетку и зарылась лицом в полосатую шелковую подушку. Возможно, она испортила подушку. Ей было все равно. — Это тебя не касается, я хочу побыть одна.
Оливия стала напротив кушетки, руки в боки, всем своим видом выражая неодобрение к происходящему.
— Нельзя так расстраиваться.
— Тебе что, нечем больше заняться?
— У меня тысяча дел. Мне нужно купить еще пару подарков, украшения к завтрашнему рождественскому вечеру в библиотеке, и еще нужно зайти в бакалею, чтобы приготовить ужин для своего сумасшедшего семейства, ведь до Рождества осталось так мало времени. Но приходится выбирать приоритеты, и именно сейчас мне нужно вложить в твою голову хоть каплю здравого смысла.
Тамми не была готова к этому. Собаки не было всего два часа, а она чувствовала себя так ужасно, словно истекала кровью.
— Это моя жизнь, Оливия.
— Да уж. И ты потрясающе все запутала в ней.
— Я занимаюсь этим вот уже тридцать два года, зачем же сейчас так беспокоиться?
Оливия протянула ей свежую салфетку.
— На этом вечер жалости заканчивается. Хватит ныть, подключай мозги. Оливия взмахнула руками. — Клянусь, что мы, сестры Купер, потрясающе все переворачиваем. Я пришла к тому, что чуть не ушла от Люка. А он, без сомнения, лучшее, что есть в моей жизни. Я стараюсь не думать о том, что чуть не разрушила свою жизнь. Поэтому я не собираюсь просто стоять и наблюдать, как ты позволяешь Нилу и этой несчастной псине исчезнуть из твоей жизни.
