- Валяй, валяй!.. Погоди, - а дракон кто?
- - Змея с крыльями... и с ногами... когтищи у неё железные... Три головы... и все дышат огнём - понимаешь?
- Здо-орово! - сказал Илья, широко открыв глаза. - Эдак-то он этому за-адаст!..
Плотно прижавшись друг к другу, мальчики с трепетом любопытства и странной, согревающей душу радостью входили в новый, волшебный мир, где огромные, злые чудовища погибали под могучими ударами храбрых рыцарей, где всё было величественно, красиво и чудесно и не было ничего похожего на эту серую, скучную жизнь. Не было пьяных, маленьких людей, одетых в лохмотья, вместо полугнилых деревянных домов стояли дворцы, сверкая золотом, неприступные замки из железа возвышались до небес. Дети входили в страну чудесных вымыслов, а рядом с ними играла гармоника и разудалый сапожник Перфишка отчётливо выговаривал:
Меня после смерти
Не утащат черти!
Я живой того добьюсь,
Как до чёртиков напьюсь!
- Наяривай! Бог весёлых любит!
Гармоника захлёбывалась звуками, торопясь догнать звонкий голос сапожника, а он вперегонку с ней отчеканивал плясовой мотив:
И не пищи, что смолоду
Н-натерпелся холоду,
Сдохнешь - в ад попадёшь,
А там - будет жарко!
Каждый куплет частушки вызывал рёв одобрений, взрывы хохота.
А в маленькой конуре, отделённой от этой бури звуков тонкими досками, два мальчика согнулись над книгой, и один из них тихо шептал:
- "Тогда рыцарь стиснул чудовище в своих железных объятиях, и оно громоподобно заревело от боли и ужаса..."
После книги о рыцаре и драконе явился "Гуак, или непреоборимая верность", "История о храбром принце Францыле Венециане и прекрасной королевне Ренцивене". Впечатления действительности уступили в душе Ильи место рыцарям и дамам. Товарищи по очереди крали из выручки двугривенные, и недостатка в книгах у них не было. Они ознакомились с похождениями "Яшки Смертенского", восхищались "Япанчой, татарским наездником" и всё дальше уходили от неприглядной жизни в область, где люди всегда разрушали злые ковы судьбы, всегда достигали счастья.
Однажды Перфишку вызвали в полицию. Он ушёл встревоженный, а воротился весёлый и привёл с собой Пашку Грачёва, крепко держа его за руку. Пашка был такой же остроглазый, только страшно похудел, пожелтел, и лицо у него стало менее задорным. Сапожник притащил его в трактир и там рассказывал, судорожно подмигивая глазом:
- А вот вам, люди добрые, сам Павлуха Грачёв! Только что прибыл из города Пензы по этапу... Вот какой народ нарождается, - не сидя на печи, счастья дожидается, а как только на задние лапы встаёт - сам искать счастья идёт!
