Саманта рассмеялась.
— Это племянник владельца театра, — сказала она. — Дерим Лурд. Когда спектакль закончился, автор хотел его удавить.
— С другой стороны, считается, что его герой и в самом деле забыл о прошедшей жизни.
— Вот только ему никого не убедить, что он вообще жил.
— Мне кажется, публике на это было наплевать. Они устроили такую овацию — особенно тебе.
— Пьямбо, ты мой любимый критик, — и она придвинулась, чтобы поцеловать меня. — Ну а у тебя что слышно?
Поначалу я не знал — стоит ли мне раскрывать детали моей встречи с миссис Шарбук, но в конце концов решил, что все равно придется кому-то об этом рассказать. Такую историю я был не в силах хранить в тайне до ее окончания. Я рассказал ей все — от моей встречи с Уоткином до сегодняшней беседы.
Когда я закончил, она сказала со смехом:
— В этом городе безумцев больше, чем во всем остальном мире. И как же ты собираешься выполнить заказ?
— Не знаю. Но я подумал, может, ты подскажешь мне какие-нибудь вопросы, чтобы я, выслушав ответы, сумел понять, что она собой представляет.
Саманта помолчала несколько мгновений, а потом сказала:
— Зачем ты ввязался в эту игру?
— Это проверка моих возможностей. А потом, получив такой гонорар, я смогу перестать зарабатывать себе на жизнь портретами и написать что-нибудь выдающееся.
— Значит, ты пустился в погоню за богатством, чтобы перестать гоняться за богатством?
— Что-то вроде этого.
— Понимаю, — сказала она. — В последнее время я получала уйму ролей стареющих актрис, жен средних лет, старушек… кого угодно. В прошлом месяце я играла столетнюю ведьму. Было бы смешно, если бы они предлагали мне теперь главные роли или роли героинь-любовниц, но я бы приняла такое предложение, чтобы проверить, по силам ли мне это еще.
— Так что же мне у нее выяснять?
Саманта снова помолчала.
— Может, мне порасспрашивать о её детстве? — сказал я.
— Для начала можно, — кивнула она. — Но потом спроси о четырех вещах: о ее любовниках, ее самом большом страхе, самом большом желании и худшем дне в жизни.
Я задумался о списке Саманты и на скорую руку представил себе, как из этих вопросов в моем воображении возникает фигура женщины. Она стояла на вершине утеса над волнами, и ветер раздувал на ней платье, играя кудряшками волос.
— Берешь? — спросила она.
Я кивнул, пытаясь сосредоточиться на этом образе, но тут меня отвлекла Саманта, вылезшая из постели. В свете свечи ее тело казалось почти таким же молодым, как двенадцать лет назад, когда она впервые позировала мне. Я смотрел, как она наклонилась над свечой и задула ее. Оказавшись в темноте, я мог видеть только неясные очертания ее стройной спины и длинных ног. Она вернулась в кровать и улеглась, положив мне руку на грудь.
