— Я слышал, ты так и не стала танцовщицей. Почему?
— Я получила травму. Да и Анна Павлова из меня все равно бы не вышла.
— Есть еще Ширли Маклейн и Лиза Минелли. О тебе, помнится, писали в газетах. Прочили блестящее будущее.
— Если я расскажу, ты будешь смеяться.
— Не буду.
— Ну, значит, будешь считать еще более ненормальной, чем я была в детстве.
— Ты не была ненормальной. Обычный ребенок, вырвавшийся на свободу. Так что случилось?
— В день своего восемнадцатилетия я на спор пошла через мост. На пуантах.
— И что?
— По перилам.
— Понятно.
— Нет, непонятно. Надо было падать в сторону реки. Там всего десять метров, не убилась бы. А я испугалась и попыталась спрыгнуть на мостовую. В результате заработала перелом ступни и навсегда попрощалась с балетом. Это было давно, я больше не расстраиваюсь и не комплексую. А хромаю не всегда, а только изредка.
— И не жалеешь?
— Нет. В каком-то смысле падение меня освободило. Я смогла заниматься тем, чем хочу. А еще поняла, что жизнь — очень хрупкая штука. В один миг все может кончиться. Смерть тети Лукреции и твоего отца это только подтвердила.
— Ты стала мудрой, Солнышко.
— Тебя это удивляет?
— Нет. Это даже трогательно. А туристический бизнес? С ним покончено?
— Я же сказала, буду работать отсюда.
— Джо, это ерунда какая-то, а не бизнес. Ты не сможешь заниматься всеми проблемами по телефону…
Джованна с загадочной улыбкой отвернулась и стала смотреть в окно. Потом невинным голосом сообщила:
— Кстати, Дейрдре приезжает.
— Ого! Труднопроизносимая рыжая ведьма из Макбета? Последний раз я видел ее года четыре назад. Лу притащила ее на Рождество. Вдвоем они составляли чудесную пару. Представляю, как трепетали фашисты.
— О чем это ты?
— Ты что, не знала? Дейрдре во время войны сражалась в Сопротивлении, во Франции. Она ведь приехала учиться в Сорбонну перед самой войной. Лукреция познакомилась с ней в сорок втором.
— Мне стыдно, но я ничего не знала… Мне даже казалось, тетя Лу моложе…
— Они обе достаточно хорошо выглядят всю свою жизнь. Лу уверяла, что это из-за вина, Дейрдре валила все на английский туман. Зачем она приезжает?
— Она собирается преподавать в одной из художественных школ в Кампобассо. Академия художеств ее пригласила. До начала занятий есть время, и она поживет у меня. Ты не против?
— Что ты! Я рад ее видеть. Вот если бы и мама согласилась выйти на свет Божий…
— Она выйдет, Франко. Боль утихнет, она найдет в себе силы, в жизни появится новая цель — и она станет прежней.
