Когда Джессика приоткрыла рот ему навстречу, от этого простого знака согласия его захлестнула волна удовольствия, в нем проснулся инстинкт собственника. Салли не ожидал, что Джесси так легко сдастся. Он думал, что она будет держаться на расстоянии, отпрянет, как вчера ночью.
Прижимаясь к ее губам все сильнее, он сунул листок в свой задний карман и запустил пальцы в ее волосы, обхватив ладонью затылок. Ее губы превзошли все его ожидания. В них была нежность и невинность, которая его потрясла. У него создалось впечатление, что эти губы принадлежали другой женщине, а не той Джессике, с которой ему пришлось иметь дело.
За свои тридцать четыре года он получил сполна свою долю поцелуев, но ни одного, похожего на этот. Ни один из них так не проникал ему в душу. Ни один не был предназначенным только для него. Ни один не угрожал его чувству самоконтроля.
Вот что сделал с ним поцелуй Джесси. В данный момент ему хотелось забыть обо всех своих подозрениях. Ему было все равно — пусть время неподходящее, место неподходящее и женщина тоже неподходящая. Целовать ее было единственным правильным поступком — он так давно не испытывал подобного ощущения, даже не помнил, когда это с ним было в последний раз.
Салли придвинулся еще ближе, теперь между ними почти не оставалось свободного пространства, и это их подзадоривало. Руки
Джесси поползли вверх по его груди, замерли на напрягшихся мускулах. Не отрываясь от ее губ, он позволил ладоням соскользнуть вниз по ее шее и опуститься на плечи. Пока его язык пустился в чувственное путешествие по ее рту, он плотно прижался к ней всем телом.
Джесси задвигала бедрами, устраиваясь удобнее, и его восставшая плоть коснулась ее живота. Он чувствовал, как в ней растет напряжение, как легкая дрожь пробегает по ее телу, и она пытается сдержать ее, но Салли хотелось большего. Хотелось услышать, как она будет стонать от такого же мучительного желания, которое сейчас ощущал он сам.
Он взял ее за запястья и прижал их к стене своими ладонями, сделав беззащитной. Ее груди терлись о его рубаху и дразнили его, пока, наконец, он не приник к ней вплотную, наслаждаясь каждым дюймом и чувствуя под собой ее мягкое гибкое тело.
Джессика лишилась способности соображать. Она могла только чувствовать. Забыла обо всем, пока губы Салли пытались соблазнить ее. Мир сжался до одного ощущения — его языка у нее во рту, тяжести его сильного тела. К тому моменту, как она вспомнила о своем пистолете, было уже поздно.
