— Что-то я не слишком ясно понимаю ситуацию,— заметил Аксель.— На моей памяти свершилось немало дурацких сделок. Как говорится: охота пуще неволи. Желаешь удовлетворить свою блажь, плати деньги. Все просто. Люди посмеются и забудут о твоей глупости, а ты остаешься счастливым владельцем неприлично дорогой игрушки.
Слушая его, Мтомба мрачно молчал. Все, что он только что услышал, походило на завязку скверного детектива — сказочно богатый скряга-старец умирает, прекрасный принц в образе таинственного незнакомца беспрепятственно завладевает наследством заодно с рукой и сердцем любимой внучки патриарха, но тут в бочку меда выплескивается традиционная ложка дегтя — в силу неизвестных читателю причин прекрасный принц вынужден тщательно скрывать свою биографию… Чушь собачья! В книжках подобное случается, в жизни — нет. Тут Аксель прав. А если что-то и происходит не совсем подобающим с точки зрения закона образом, то так гладко, как Мейерсу, редко кому удается спрятать концы. Впрочем, насчет Мейерса он пока ничего не знает, так что следует попридержать обвинения. Тем не менее, история явно с душком.
— Ты абсолютно прав,— согласился Алекс.— Я сразу почувствовал, что здесь дело нечисто.
— И каким же образом Мейерс облапошил мнимых родственников? — продолжал допрос Аксель. В отличие от Мтомбы он не искал материальных доказательств преступности сделки. Образно говоря, ему достаточно и того факта, что приближаться к ней допустимо только с наветренной стороны. Это судье необходимы веские улики для вынесения обвинительного вердикта. В жизни же случается и так, что злой умысел налицо, доказательства отсутствуют, а здравый смысл в суд не представишь… Человека обходят стороной, и вынужденно мирятся с формальным признанием его порядочности. Как в случае с Мейерсом. Пожалуй, только сейчас Оварунга впервые начал понимать, почему Аксель так настойчиво отказывался от его «заманчивых» предложений — кому охота копаться в бумагах, доказывая очевидное.
— В том-то и дело, что формально ситуация кристально чиста,— словно в подтверждение размышлений Оварунги, сказал Алекс.— Существует завещание покойного, и к нему не придраться. Родственники довольны, а значит, с этой стороны к делу тоже не подобраться, но когда журналистка отдела светских новостей «Гардиан» Ума Турман попыталась копнуть глубже, ничего у нее не получилось.
— Да? — Вопрос прозвучал достаточно нейтрально, но Блэкфилд понимал, что Алексу с Мтомбой нужны подробности.
