Из трещины в сердцевине черного цветка послышался еще один короткий звук, на этот раз выше тоном, чем первый. И Синди почувствовала, что чужеземец проник в ее сознание.
Это было почти сексуальное ощущение. Он вошел в нее спокойно и легко, всецело заполнил ее собой, как рука заполняет перчатку. Она не изменилась, но внутри появилось что-то еще, что-то огромное и всемогущее, не причиняющее ей вреда, не вытесняющее ничего, но чувствующее себя в ней так, точно там всегда было достаточно места для сознания гигантского чужеземного существа.
Возникло ощущение, будто ее мозг массируют.
Да, это самое подходящее слово: «массируют». Мягкие, успокаивающие прикосновения, как будто кончики пальцев любовно поглаживают складки и изгибы мозга. Синди догадалась, что таким образом чужеземец методически обследовал все ее знания и воспоминания, изучая и вбирая в себя то, что ей пришлось испытать с момента рождения и до этого самого мгновения. Всего за…— сколько? — две секунды?…— он выяснил все необходимое и теперь, наверно, при желании мог бы написать ее подробную биографию. Он узнал все, что знала она: улицу, на которой она жила маленькой девочкой, имя ее первого любовника, точный рисунок великолепного сапфирового кольца, которое она закончила делать в прошлый вторник. И еще он узнал от нее таблицу умножения, и как спросить по-испански: «Будьте любезны, где тут туалет?», и как добраться от западной развязки шоссе Вентура до южной развязки шоссе Сан-Диего, и все прочее, что хранилось в ее памяти, в том числе и то, что сама она давным-давно позабыла.
Как только чужеземец покинул сознание Синди, она снова обрела способность говорить и поспешила ею воспользоваться:
— Теперь вы знаете, что я не боюсь вас. Что я люблю вас и хочу сделать все, чтобы помочь вам выполнить свою миссию.
Решив, что ей было предложено общаться телепатически, а не вербально, она добавила мысленно, со всей силой, на которую была способна: «Расскажите мне о ГЕСТЕ-ГОНЕ».
Но чужеземец, судя по всему, не имел намерения что-либо ей рассказывать. Некоторое время он внимательно — даже, как показалось Синди, нежно — разглядывал ее, но контакта с его сознанием не возникло. А потом он ушел.
Взлетев, Кармайкл сразу же заметил, что огонь распространился еще дальше. Ветер заметно усилился и теперь устойчиво дул с северо-запада, сгоняя пламя к окраине Чатсворта. Уже кое-где в пределах города видны были груды еще не остывшего угля, а слева от Кармайкла горели дома, что-то около полудюжины.
