Дверь приоткрылась, и появились Николас и Анна, высокая седовласая женщина шестидесяти лет.
— О, Хелен, ты такая красивая. — Детские черные глазки сверкали как драгоценные камни. — Точно, как фея у меня в спальне.
— Спасибо, дорогой. — Она наклонилась и обняла мальчика.
— Дядя Леон послал меня сказать тебе, что уже два часа, — мальчик задыхался от нетерпения. — Все ждут.
Анна посмотрела на девушку.
— Он прав, мадам, планы немного изменились. Церемония пройдет в доме, а не в саду. — Женщина показала взглядом на окно.
Хелен улыбнулась. Погода дождем оспаривала мнение Леона относительно того, что в Греции всегда светит солнце.
— Хорошо, — согласилась она, радуясь в душе, что Анна, единственная, кстати, из всего штата слуг, говорит на отличном английском. — Веди меня, Николас. — Она улыбнулась мальчику и взяла его за руку.
Леон поздоровался с последними гостями и оглядел зал — собравший человек тридцать. Он ригласил только тех друзей и коллег, которых считал близкими и доверенными лицами. Что касается дальних родственников, то он объяснил им скромность гражданской церемонии недавней трагедией и трауром и пообещал, что позже устроит большой бал в честь новой жены и Николаса. Главное — привязать к себе мисс Хейвуд узами Гименея, а для этого большой шумихи не требуется. У него уже была пышная свадьба с Тиной, еще в одной он не нуждается.
Он шел к Алексу Стакису, своему свидетелю, когда заметил, как лицо секретаря осветилось. Леон обернулся и замер.
На мраморной лестнице появилась девушка, словно выпорхнувшая из мечты мужчины. При одном взгляде на Хелен Хейвуд идею о браке по расчету можно было отринуть сразу.
Пепельные волосы струились по плечам, поддерживаемые у лба венком из серебряных бутонов. Платье — фантазия из белого и серебряного — подчеркивало нежный тон кожи. Она улыбалась маленькому мальчику, которого держала за руку, и он улыбался ей в ответ.
Леон смотрел на нее так, словно видел впервые.
Ее веки были слегка тронуты дымчатыми тенями, длинные ресницы стали чуточку темнее, пухлые губы сияли розовым блеском, а фарфоровая кожа поражала природной белизной. Она выглядела настоящей невестой: невинной, немного чувственной и... совсем не подходила для маленькой гражданской церемонии.
Леон нахмурился: он не ожидал, что она оденется как невеста, но это была ее свадьба, возможно, единственная, и ему стало стыдно.
— Хелен, ты выглядишь великолепно, — восхитился он, обнажая в улыбке белые зубы.
