Хлеб я сожрала быстро. Мало, но хоть в желудке перестало урчать. Наемник затоптал костер и опять невероятно быстро взлетел в седло. Я обожаю издеваться и долго не давать всаднику залезть. Многие уже из-за меня падали, прыгали вслед на одной ноге, вторая в стременах застревала… Этот же мне все удовольствие поганил.
— Давай быстрее, Иней. — он тронул поводья.
Я фыркнула, слегка вскинулась, но все же побежала. Что для меня десять верст, я ж не обычная коняга. Вот отвезу его подальше, а потом уже будет бежать он сам и один одинешенек. Если из оврага выберется.
Дорога была холодная, мокрая, грязная. Обычная растоптанная колея глухого бездорожья и ничего особенного в ней не было. Бесконечная, стылая, скверная, раздражающая… Все тракты в нашем королевстве одинаковые, уж я то знаю, почти на всех бывала. Правда раньше я никогда не ездила тут. У меня обычно хватало мозгов не проверять все байки про Хаанн на себе. По этой дороге направлялись разве только торговцы с хорошо вооруженной охраной или сорвиголовы, которым тут самое и место. Либо к разбойникам здешним присоединятся иль к нежити, если она их покусает. Наемник, которого я везла, был ни тем, ни другим, и я никак не могла понять, чего он тут забыл. Видно, торопится слишком.
— Быстрей, Иней. — Снова легкий пинок мне в ребра.
Мы и так несемся с такой скоростью, что лес по краям дороги разноцветными заплатками мелькает. Нормальная лошадь бы уже сдохла. Я про себя старательно отсчитываю версты.
— Быстрей, Иней.
К кому можно так спешить? К возлюбленной? Но на фиг к ней так торопится, авось замуж за кого другого не выскочит, когда этот женишок полный кошель деньжищ везет, а пара дней погоды не делает. Не моргнув глазом, выкинуть почти на ветер столько золота? Может, ему о наследстве сообщили, вот и торопится, пока любимый дядюшка кому другому все не перезавещал? Но не похож. Морда больно озабоченная, нерадостная. Случилось наверно чего-то. Он же мог купить другую лошадь раз в пять дешевле, но выбрал меня. Только по той идиотской причине, что ему я малость быстрей других показалась. Бывает же. Талс, наверное, здоровски удивится, когда я расскажу.
К полудню как раз отмахиваем ровнехонько пятнадцать верст, и я решаю, что хорошего понемножку. Дальше пойдет пешочком, и так я проявила невиданную доброту. Я резко развернулась, копытами вспахивая грязь, и остановилась, как вкопанная. По моим прикидкам, не ожидающий этого человек вылетел бы из седла и аккурат свалился прямо в во-он ту милую кучку листьев. А я бы убежала. Но наемник, леший бы его забрал, как-то удержался. Двинул меня ногами в бока так, что чуть ребра не треснули. Я выругалась, в смысле заржала, и встала на дыбы. Восемь раз подряд. Я скакала, как бешеная, а этот сукин сын все равно изворачивался и умудрялся держаться. Причем ругался так, что записывать хотелось, если б грамоте была, как следует обучена.
