Но уцелела всем на диво
Разболтанная колымага.
Вослед за этим взрывом третье
Уже прошло десятилетье) —
Мы по дороге из Чикаго
От этого взлетели взрыва!
Машина сумасшедшей птицей
На сосны кинулась с откоса
И загремела вдоль оврага,
И на дороге из Чикаго
Я с переломанной ключицей,
Я с кровью, хлынувшей из носа.
Колен разорванные связки
И переломанные рёбра,
Десятки синяков и ссадин.
Я очень скоро буду найден,
И, как Иван-царевич в сказке,
Я буду по кусочкам собран.
Меня положат на носилки,
И вежливые санитары
Перенесут меня в карету,
И, несмотря на боль в затылке,
На переломы, на удары,
У них спрошу я сигарету.
В карете на носилках лёжа,
Затягиваясь струйкой дыма,
Я понимаю, что мне плохо,
Что жизнь моя непоправима,
И с чем-то очень давним схожа
Сегодняшняя суматоха,
Сегодняшняя передряга,
Что я живу уже сверхплана,
Что существую рикошетом,
Что, видимо, по всем приметам
Не существует ни Чикаго,
Ни Киева, ни Магадана,
Ни Конотопа, ни вселенной,
А только есть одна дорога,
А на дороге катастрофы…
Ему, как истому артисту,
Не помешает жест актёрский,
И у холста взмахнул он кистью,
Как палочкою дирижёрской.
Чуть-чуть разметивши пространство —
(К холсту пять-шесть прикосновений!)
Стал блеском бронзовым бросаться
И осторожно вешать тени.
Цветастая неразбериха!
Весёлых красок суматоха!
То размахнётся кистью лихо,
А то с медлительностью вздоха.
Неясно, что он там задумал, —
Он занят был работой странной:
Он мне казался стеклодувом,
Что выдувал пузырь стеклянный.
Но вот — частица за частицей —
Сперва едва, сперва миражем
То тут, то там сирень круглится,
Плюмаж вздымая над плюмажем.
Там контур появился жёсткий,
А там — расплывчатый, ущербный,
И кисть уже не дирижёрской —
А стала палочкой волшебной.
Видно, было мне так назначено,
Что я жизнь мою прожил начерно,
Что явился я с опозданием
На свидание с мирозданием.
Видно, так уже предназначено,
Видно, так уже напророчено,
Чтоб была душа озадачена,
Чтоб была душа озабочена.
Испокон, видно, так налажено,
Видно, сужено да положено,
Чтоб гудела душа, как скважина,
Ветром времени потревожена.
Видно, так уже предначертано,
И никем ещё не нарушено:
Надо всем, что на свете мертвенно
Приоткрыта душа-отдушина.
А живём мы неозаренными,
Много хлама в пути накидано.
Сквознячками потусторонними
Нас прохватывает неожиданно.
Рано утром над землёю нашею
Пролетаю я на самолёте.
Облака большие манной кашею
В персиковом плавают компоте.
Верно бы, Цветаева обиделась,
Верно, обозвала б гастрономом…
