Ронни замотала головой:
— Ни один мужчина не захочет, чтобы женщина делала аборт, если у них серьезные отношения. Они всегда хотят, чтобы она ходила босиком и беременная.
— Такой разговор подошел бы твоей матери, но не тебе. Или уж не мне точно.
Она отвернулась, чтобы не смотреть мне в глаза.
— Я только могу тебе сказать, что бы сделала я. Извещать Луи в программу не входило бы.
Я вздохнула, уставилась в окошко над раковиной. Много что я могла бы сказать, но ничего такого, что стоило бы говорить. Наконец я выбрала такую фразу:
— Ладно, сейчас проблема не у тебя и Луи. Это у меня и…
— И? — спросила она. — Кто тебе брюхо накачал?
— Спасибо за формулировку.
— Я могла бы спросить «Кто отец?», но как-то жутковато прозвучало бы. Если ты беременна, то там всего лишь крошечный, микроскопический комочек клеток. Это не ребенок. Это пока еще не человек.
Я покачала головой:
— Мы уже выяснили, что по этому вопросу не согласны.
— Но ты же за свободный выбор?
— Да, — кивнула я. — Но я считаю, что аборт отнимает жизнь. Я согласна, что у женщины есть право выбирать, но также считаю, что все равно это отнятие жизни.
— Либо ты за выбор, либо ты пролайфистка. Но не то и другое сразу.
— Я за выбор, потому что я никогда не была четырнадцатилетней жертвой инцеста, которую обрюхатил собственный отец. Не была женщиной, которая умрет, если не прервать беременность, или девчонкой-подростком, которая наделала глупостей; жертвой изнасилования тоже не была. Я хочу, чтобы у женщин был выбор, но я все равно верю, что зародыш живой — особенно если такой большой, что может жить вне утробы.
— Католичка — это на всю жизнь, — сказала Ронни.
— Может быть, но думается, что отлучение меня могло излечить.
Папа объявил, что все аниматоры — те, кто поднимает зомби, — отлучаются от церкви до тех пор, пока не покаются, не оставят пути зла и не прекратят свое занятие. Чего Его Святейшество, похоже, не просек, так это что поднимать зомби — парапсихическая способность, и если мы не будем поднимать их регулярно за деньги, то в конце концов будем поднимать их случайно. В детстве я случайно подняла погибшую собаку, а в колледже — преподавателя-самоубийцу. И всегда гадала, не было ли и других, которые меня не нашли. Может быть, некоторые из случайно поднятых зомби, которые иногда появляются, — результат чьих-то нетренированных или вышедших из-под контроля способностей. Я одно только знала: если бы Папа как-нибудь в детстве проснулся, а в кровати у него свернулась клубком мертвая собака, он бы захотел научиться управлять своей силой. А может быть, не захотел бы. Может, он бы решил, что это зло и молитвой можно его отогнать. Мои молитвы такого эффекта не возымели.
