При виде гостей хозяин радушно улыбнулся, будто встретил давних знакомых.
— Ха! Я всегда говорил, хороший гость приходит вовремя, — басовито прогремел он и, не давая детям опомниться, подхватил их в охапку и втащил внутрь.
Облако морозного воздуха воровато просочилось за ними в дверь, но под осуждающим взглядом мельника сникло и исчезло.
— Отогрейтесь, а потом посмотрим, что с вами делать дальше, — подмигнул мельник.
После улицы благодатное тепло помещения было желанным, но слова мельника вогнали Марику в такой трепет, что она задрожала пуще прежнего. Не в силах больше выносить неизвестность и ожидать неведомую кару, девочка бросилась на колени.
— Прошу, тянуть не надо. Сразу накажи.
— Наказать? Мне не за что тебя наказывать.
Марика решилась поднять глаза на мельника и призналась:
— Я прогневала духов.
— Даже если так, меня это не касается. Я ведь не судья, а мельник, — рассмеялся толстяк. Он поднял девочку с колен и, склонившись над ней, ласково погладил по голове.
Марика помолчала, ища подвоха, а потом шёпотом, будто боясь раскрыть страшную тайну, сказала:
— Пусть лопнут мои глаза, ведь это не простая мельница.
— Да, это Мельница Зимы, — кивнул мельник.
— А зачем зимы? — осмелев, допытывалась девочка.
— Потому что год начинается зимой и кончается тоже зимой. Когда человек рождается, память его подобна белому листу, и когда умирает, всё уходит в забвение, — загадочно ответил мельник.
Глеб переводил взгляд то на толстяка, то на девочку, не понимая, при чём тут зима и память, но не успел спросить об этом, потому что мельник стал подсыпать на жернова новую порцию драгоценных «зёрен». Мальчик раскрыл рот от изумления.
— Что вы делаете?! Ведь это драгоценные камни!
— Нет, это воспоминания. Рано или поздно они все попадают на жернова времени.
Мельник погрузил руки в мешок, достал пригоршню самоцветов и медленно просыпал назад, позволяя детям любоваться игрой света на гранях. Лицо его посерьёзнело, и он продолжал:
— Есть воспоминания яркие, которые живут долго-долго и переходят из поколения в поколение. А есть — мимолётные, что живут всего несколько часов, прежде чем попадут ко мне на мельницу. Но в конце концов жернова времени перетирают всё. Всё пройдёт, как проходят века, перемелется — будет мука. Ничто не длится вечно.
— Даже колдовство, — задумчиво произнёс Глеб и с надеждой обратился к мельнику: — Вы можете избавить меня от чар?
— Тот, кто надеется на других, никогда ничего не достигнет. Ты должен сам добиваться того, чего хочешь. Я могу лишь дать тебе выбор, ведь выбор есть у каждого.
