Как ему это удалось? Дело в том, что в нарымском крае было целых два бюро содействия побегам — эсеровское и эсдековское. Вероятно, Иосиф и здесь поучаствовал в активизации работы, потому что после его прибытия последовало сразу несколько побегов, в том числе и его. Надо сказать, что в организации побегов был сделан изрядный шаг вперед — эволюционировали не только жандармы, но и революционеры. Так, машинист паровоза А. Аавик вспоминал: «В сентябре 1912 г. я вел товарный поезд от станции Тайга до станции Болотная. На первом разъезде, в 9 верстах от станции Тайга, поезд остановил начальник или дежурный по станции, точно не помню. Через пять минут ко мне подошел начальник разъезда, принес путевку и попросил меня взять с собой одного политического беженца до станции Болотная. Это он сказал мне тихо на ухо. Далее он просил меня передать этого пассажира на станции Болотная следующему машинисту, который должен был вести мой поезд до Новониколаевска (ныне Новосибирск)»[34]. Он утверждал, что узнал в Сталине того, кого тогда подвозил до Болотной.
В середине сентября Иосиф был уже в Петербурге — но в каком виде! Обросший, в измятой поношенной одежде, стоптанных башмаках — не то полуквалифицированный рабочий, не то вообще бродяга. Вернувшись из Сибири, он пошел по известным ему явкам, но никого там не застал. Все было бы совсем плохо, но — надо же, какое везение! — на Невском он встретил старого знакомого С. И. Кавтарадзе. Связи были восстановлены. Известно, что Иосиф посетил квартиру арестованной Е. Д. Стасовой и забрал там документы, а также кассу ЦК, которую она успела передать брату. Отсюда видно, что человеком он был чрезвычайно серьезным, из тех «серых лошадок», или же «серых кардиналов», что, не засвечиваясь на собраниях и митингах, ведут конкретную организационную работу и имеют огромную практическую власть.
Той же осенью Иосиф побывал на Кавказе — и, кстати, сразу после его приезда под руководством бежавшего к тому времени из тюрьмы Камо была произведена новая попытка «экспроприации» — правда, неудачная. И тут же он отправился обратно, снова в Петербург, где, опять же сразу после его приезда, началась колоссальная политическая забастовка, связанная с выборами в Думу. «Сразу», конечно, не значит «вследствие этого», но в данном случае это уже приняло вид закона природы.
В ноябре он побывал в Кракове, на совещании рабочих депутатов с Лениным и Зиновьевым, и еще раз ездил туда же накануне нового, 1913 года, чтобы принять участие в работе Краковского совещания партии. Здесь он снова вошел в члены ЦК и в его Русское бюро. Как сообщал Малиновский в Департамент полиции, в Русское бюро вошли Коба, Андрей Уральский (псевдоним Якова Свердлова) и депутаты Петровский и Малиновский, причем руководящую роль в бюро должен был занять Коба, как имевший больший революционный опыт.
