Их интересовало то, что было на мне надето. Взгляд обычно скользил от обуви, затем критическому анализу подвергался костюм, галстук и, в завершение осмотра, прическа. В смысле, как подстрижен. Качество. И уж только потом мельком смотрели, не горбат ли я и сколько у меня глаз. Большинство столичных дам сходилось на том, что дело со мной иметь можно, и, встретив мой взгляд, они мило и плотоядно улыбались. Может быть, я старомоден, глуп, просто болен, но меня передергивало от их призывных улыбок. Возможно, это и правильно, когда оценка человека идет с позиции — сколько денег, таков и он; но от мысли, что мне всегда придется общаться с людьми, которым абсолютно плевать на содержание, а важна лишь форма, мне лично становилось дурно.
На Новом Арбате я закончил эту экскурсию. Надоело. Взял такси и поехал в гостиницу.
Конфедерация горских народов, окопавшаяся в буфете второго этажа, при моем появлении оживилась, но как-то подозрительно быстро затихла, лишь изредка постреливая в мою сторону заинтересованными глазами. Не обращая на них внимания, я гордо продефилировал через просторный холл и остановился у лифта. Наверху опять началась какая-то возня, но в этот момент створки транспортного средства распахнулись, и громкоговорящие иностранные туристы гурьбой повалили на свет божий, заглушая все и вся на своем пути. Я занял их место. Когда едва-едва стартовавший лифт остановился на втором этаже, у меня не возникло и тени сомнения в том, что это ко мне. Маленький «браунинг» уютно лежал во внутреннем кармане пиджака, переложить его во внешний было делом элементарным и недолгим.
Миниатюрная группа товарищей, решившая нанести мне визит, выглядела исключительно миролюбиво. По крайней мере, открывать боевые действия в таком составе было бы чистейшей воды безумием. Пожилой высокий аксакал в сопровождении юного джигита, смотревшего на меня с откровенной ненавистью. Странная парочка деликатно просочилась в маленькую каморку лифта, двери закрылись, и мы дружно поплыли вверх.
Где-то между четвертым и пятым этажом старик, глядя по-прежнему в сторону, вдруг кивнул головой, словно соглашаясь с какой-то из своих мыслей, особенно мудрой и своевременной. В ту же секунду молодой надавил кнопку «Стоп», подвесив нашу теплую компанию между небом и полом, и сунул руку под куртку, явно собираясь достать оттуда что-то очень весомое, способное придать будущим переговорам небывалую значимость. От удара в висок его голова дернулась, стукнулась о стенку, и начинающий абрек, закатив глаза, начал тихо оседать вниз. Виновато улыбаясь, я потирал правой рукой, с зажатым в ней пистолетом, костяшки пальцев руки левой. Той, которой бил.
