— Готово? — спросила миссис Вивиш, отходя от другого окошка, где она покупала марки.
Гамбрил просунул в окошечко флорин.
— Слегка нездоров, — сказал он, хохоча во всю глотку, и направился к выходу, тяжело опираясь на палку и прихрамывая. — Несчастный случай, — объяснил он.
— Что означает эта клоунада? — осведомилась миссис Вивиш.
— А как по-вашему? — Гамбрил доковылял до двери и, распахнув ее перед миссис Вивиш, остановился. Он снимал с себя всякую ответственность. Это было дело рук клоуна, а тот, бедняга, был non compos,[83] не в своем уме, и не мог отвечать за свои поступки. Он заковылял вслед за ней в сторону Пиккадилли.
— Giudicatoguaribile in cinque giorni,[84] — рассмеялась миссис Вивиш. — Как мило об этом пишут в итальянских газетах. Изменница, ревнивый любовник, удар кинжалом, colpo di rivoltella,[85] или попросту англосаксонский фонарь под глазом — и все это, по мнению дежурного хирурга в Misericordia, может пройти в пять дней. А вы, милый Гамбрил, вы через пять дней выздоровеете?
— Ça depend,[86] — сказал Гамбрил. — Могут быть осложнения.
Миссис Вивиш помахала зонтиком; перед ними к тротуару подкатило такси.
— А пока что, — сказала она, — не можете же вы идти пешком. У Веррея они позавтракали омарами с белым вином.
— После рыбного ужина, — весело процитировал Гамбрил из времен Реставрации,[87] — после рыбного ужина человек скачет, как блоха. — В продолжение всего завтрака он неподражаемо дурачился. Призрак двуколки катился по веселым лугам Ро-бертсбриджа. Но можно снять с себя ответственность; клоуна нельзя привлечь к ответу. И к тому же, когда будущее и прошлое уничтожены, когда имеет значение только вот этот миг — все равно, зачарованный он или нет, — когда нет ни причин, ни мотивов, когда не нужно думать о последствиях — какая может быть тогда ответственность, даже у неклоунов? Он выпил много рейнвейна и, когда часы пробили два и поезд начал, пыхтя, выезжать с вокзала Чаринг-кросс, не удержался и предложил выпить за виконта Ласселя. После этого он принялся рассказывать миссис Вивиш о своих приключениях в облике Цельного Человека.
— Если бы вы только меня видели! — сказал он, описывая бороду.
— Я была бы поражена в самое сердце.
— Если так, вы меня увидите, — сказал Гамбрил. — Ах, какой Дон Джованни! La ci darem la mano, La mi dirai di si, Vieni, поп с Iontano, Partiam, ben mio, da qui.[88] И они идут, они идут. Без колебаний. Hи vonci cnon vorrei, ни mitremaun pocoilcor.
