Спрос на невольников был полностью удовлетворен, и множество русских было продано в рабство на азиатские рынки, Составитель "Казанского летописца" описывает эти события, как яркий роман. Возникновение самой войны он приписывает вдове хана Али, вышедшей замуж за Мухаммеда-Эмииа и таким образом вносит в изложение исторических фактов своеобразное cherchez la femme. По мнению автора, царица, возвратившаяся из Вологодского заключения, внесла в ханский дворец жгучую ненависть к России и русским. "Махметемину же царю люба бысть братня жена вельми. И нача она помале, яко огнь, разжигати сухие дрова, яко червь, точити сладкое древо, яко прелукавая змия, научима от вельмож своих царевых, охапившеся о вые (т. е. обнявшись за шею) шептати во уши царю день и нощь, да отвергнется от великого князя, да не словет Казанский царь раб его, и во всех землях да не срам будет и уничижение будет всем царем, и всю Русь да побьет живущую в Казани и корень их изведет: "но и все царство свое свободиши. Аще ли се сотвориши, то имаши царствовати многа лета на Казани; аще ли сего не сотвориши, то вскоре с бесчестием и с поруганием сведен будеши с царства своего; яко же брат твой умер в заточении, тако же и ты заточен будеши". И всегда яко капля дождевая жестокий камень пробивает сквозе, тако и льщение женское премудрые человеки многие коренит, И много крепився царь, и прельстися от злые жены своея, и послуша проклятого совета ея, окаянный же царь, прельстися безумию ея, изменив великому князю Московскому, нареченному отцу своему, и присече Русь всю в Казани и во всех улуссх с детьми и женами".
[48] Сравнивши погром с избиением младенцев Иродом в Вифлееме, составитель "Казанского Летописца" дает яркое описание его последствий: "И взя царь весь драгий товар, бесчисленное богатство, у купцов русских в казну свою, насыпа палату полну до верха русского злата и серебра, и подела себе царь венцы драгие, и сосуды, и блюда серебряные и златые, и царский наряд драгий свой устрой… Без числа же казанцы много вельми разграбиша по себе и обогатишася, и оттоле не ходити им во овчих кожех ошившеся, и после убо ходящи в красных ризах, и в зеленых, и в багряных, и в червленых одевшися шествовати пред катунами (женами) своими, яко цветы польские (полевые), различно красящеся, друг друга цветнее и пестрее".
[49] Рассказ полон наивных
[62] подробностей, — таково, напр., сообщение, будто до этого времени хан кушал обед "из котлов и с опаниц, яко пес из корыта, на персех своих" — тут русский писатель совершенно забыл о существовании при ханском дворе пышного дворцового этикета, пришедшего в Поволжье вместе с арабско-персидской культурой, но в общем картина погрома, вероятно, соответствовала действительности. золото и серебро легко могло быть подвергнуто казанским правительством конфискации, грабеж же носил стихийный характер, и простонародье действительно получило возможность сменить свои овчинные полушубки на яркие цветные костюмы из разграбленных тканей. "Казанский Летописец" говорит: "Аще бы ведали беду сию, то не бы подклонилися под меч их, могли бы всяко противиться варваром, или так нецы убегнули",
