Там тень, что смятенной,
Неслышной махиной
Летает по стенам,
Как нож гильотинный.
Там лампочки, винным
Подобны бокалам,
Со светом карминным,
Оранжевым, алым.
Я тенью по стенам
Чуть видно намечен.
Я красным рентгеном
Под сердце просвечен.
То прячусь в сторонке
Под стать невидимке,
То где-то на пленке
Я вспыхнул на снимке.
Казалось, что магний
Блистательно вспыхнул,
Казалось, я ахнул
И сразу же стихнул.
И сразу потухнул,
И как-то опально,
Отверженно рухнул
В какую-то спальню,
Я в простыни канул,
Я канул в матрацы,
Мне снятся мельканья,
Мне здания снятся.
По шумным проспектам,
По улочкам жалким
Там катится некто
В ночном катафалке.
Мой день бездыханный
Там катится шариком ртутным
По кафелю ванной,
В которой я выбрился утром.
Там день мой хоронят
Со всем его шумом и вздором
В том самом вагоне,
В котором я ехал в контору.
Почивший, безгласный,
Он виден мне сверху отсюда, —
Мой день, что погаснул
За темным холмом ундервуда.
Мой день, по котором
Отходные шепчут молитвы
Его коридоры,
Его кабинеты и лифты,
Его неудачи,
Его треволненья и страхи.
Мой день, что потрачен
На всякие охи и ахи,
Который был отдан,
Который вручен без остатка
Углам, переходам,
Туннелям, мостам, пересадкам,
И всем телефонам,
И пошлости всех разговоров,
И нежно-зелёным
И красным огням светофоров, —
Он жил суетливо,
И как-то погиб несуразно,
В каких-то архивах,
В каких-то бумагах увязнув,
Сидит секретарша
Еще и поныне в приемной,
Где в траурном марше
Колышется гроб его темный.
Мой вечер короткий
Расхищен, растаскан, развеян.
И только ошмётки
Блестят еще в окнах кофеен.
Он двинулся в вечность
Со всем своим скарбом.
Мой день скоротечный
Ушел к динозаврам.
Я вижу в пространстве
Вселенной туманной
Блистанье фаянса
И кафеля ванной.
Лицо мое брея,
В сиянии пены,
Я пробую, время,
Ломать твои стены.
И хрупко и ломко
Стеклянное завтра.
Я прямо к потомку
Веду динозавра,
И с ним его дебри,
Его океаны,
И месяц, серебрян,
Свисает с лианы.
Шумят эвкалипты.
Летят метеоры.
Я двигаюсь к лифту.
Спешу из конторы.
