Хомо причмокнул и с удовольствием повел в воздухе руками, изображая фигурку Лили. — Всегда меня жалела, — а я её. Ведь от циркача ей тоже иногда доставалось, как он напьётся…
Цыпа опять насторожилась.
— Так вот. Обычно он нас не трогал, но как-то раз он подвыпил да и начал гонять Лили по кибитке, ну, то есть, по трейлеру, — да ещё какой-то резиновой штуковиной. И девушке этой штуковиной оттянул по одному месту, причём весьма и весьма чувствительно…
— А место-то было хорошее? — как всегда, не удержался Крыс.
— Хорошее, хорошее. Даже очень, — успокоил его Хомо. — Ну, Лили завопила, как недорезанный поросёнок, а я с перепугу у него эту штуковину выдернул да и, ей-богу, только слегка ею дотронулся до его пустой башки. А он сразу успокоился и лежит себе, — размышляет. А девушка в трогательном испуге на него смотрит Я и смылся от греха подальше. Вот те и вся трогательная история, — закончил Хомо.
— Так твой хозяин теперь слегка тронутый? — опять спросил дотошный Крыс, с большим сомнением глядя на здоровенные лапищи Хомо.
Все помолчали с некоторой грустью, — наверное, каждому из них вспомнилась его собственная жизнь.
— Бедная девушка, — прокудахтала Цыпа. — Я всегда говорю, что пить — это последнее дело.
— А какое дело предпоследнее? — поинтересовался Крыс. Не дожидаясь ответа от Цыпы, Хомо спросил:
— Ну, а ты, Цыпа? Как ты тут оказалась со своим индюком?
— Попрошу без личностей! — строго сказал Кок.
— Нет! Давайте-ка спать. Лучше завтра послушаем, — решительно заявил разлёгшийся на полу Сержант, который уже совершенно засыпал.
— Ну завтра, так завтра, — сказал Кок. — Я подготовлю кратенький конспект моего рассказа.
— Нашего, — торопливо поправила Цыпа.
На этом вечерние посиделки, а для кого и полежалки, закончились. Гроза уже проходила, но крупные капли дождя все ещё барабанили по крыше.
История вторая
Находки в доме
Наступило утро. Гроза прошла. Всходило солнце.
Первым, — ни свет, ни заря, — подхватился Кок. Он радостно и призывно прокукарекал, но ответом ему было лишь чёрствое молчание со стороны спящих, сопящих и храпящих.
Одна только Мура осторожно ступила в комнату и лениво огляделась. Вот уж верно, что «ночью все кошки серы». Появившаяся на свету Мура оказалась симпатичненькой голубенькой кошечкой с большими зелеными глазками и нахальным ротиком. Она изящно прошествовала к двери. Колокольчик на её шее едва слышно мелодично позвякивал. Кок, кося глазом, церемонно ей поклонился, но Мура, как и все прочие нахальные молодые особы в этом мире, не удостоила его ответом.
