Солнце уже клонилось к горизонту, и фиолетовые сумерки начали проступать в затенённых местах. Постепенно стемнело.
Кок подцепил часы, крутанул их и объявил:
— Уже конец раннего вечера, — и нетерпеливо забормотал:
— Пор-ра, пор-ра, пор-ра!
Хомо, не торопясь, слез с дивана, бросил окурок и, подцепив старый рюкзак, поковылял к выходу. Цыпа хотела было заметить, что приличные люди не разбрасывают окурки в доме, — а кстати, и на улице тоже, и что ей надоело за всеми подметать, — но решила дождаться более подходящего момента.
Сержант сладко потянулся, припав на передние лапы и прогнув спину, потряс ушами, зевнул и тоже вышел следом за Хомо. Крыс уже давно был наготове.
Он трусил рядом с Хомо и Сержантом, иногда озабоченно посвистывая:
— Ох, наверное, всё с-спёрли! Ох, с-спёрли!
Достигнув знакомого крайнего дома, вся компания поочерёдно протиснулась под калитку.
Крыс и Сержант быстро расчистили яму. Хомо покидал в рюкзачок часть припасов из сетки, с любовной тщательностью укладывая банки с пивом и сигареты. Сержант на ходу отхватил кусок чесночной колбасы и подхватил сетку.
В целом, операция прошла на редкость спокойно, и уже через полчаса вся команда снова была дома. Радости встречавших не было границ, как это бывает по прибытии дорогих родственников или близких друзей, приезжающих, ну, конечно, не из Хрю-Урюпинска, а, скажем, из дальнего заграничного вояжа или с золотых приисков. Причём у приехавших имеется большое число объёмистых чемоданов.
Всеобщая раздача слонов началась. При этом друзья не забывали о предстоящей совместной вечеринке. Хомо забрал сигареты себе, а банки с пивом, — под строгим взглядом Сержанта, — отложил в сторону. Всю крупу, сухари, шоколад и печенье отдали Цыпе, которая, по замыслу, должна была выдавать их по мере надобности. Конечно, Цыпа не обошлась без нравоучительных сентенций:
— Всё должно лежать на своём месте.
— Подальше положишь — поближе найдёшь, — просопел Крыс, пытавшийся упереть пакет с гречкой под свою половицу.
Хомо попотел, открывая для Кока банку «настоящей консервированной кукурузы». Кок был страшно счастлив.
И как-то само собой, без никакой официальной церемонии вечеринка и пиршество начались.
Почему-то наибольшим успехом пользовались колбасы. Все вдруг начисто позабыли о своей недавней вегетарианской жизни и вынужденной диете.
— Карр-к сейчас помню, карр-кие это были карр-басы лет этак сто назад… — начал свою извечную песню Ворон.
Но всех, по-видимому, больше устраивало, пусть и далёкое от совершенства, но зато живое и осязаемое настоящее.
