[2].
Однако переход от строя к строю не гарантирует «поступательного прогресса человечества», который неудачливо напророчили марксисты. Этот переход гарантирует только рост общественной производительности труда. Все остальное — объект истории, т. е. политики, культуры, жизни людей и их страстей. Развитие экономики от рабовладения к феодализму дало большой прогресс — вместо Калигулы и Ирода появились Тамерлан и Торквемада. Горы черепов выросли еще выше. Рост городов познакомил европейцев с бубонной чумой. Индустриальная революция дала миру Наполеона и Кромвеля, а заря социализма — Гитлера и Пол Пота. Зарю коммунистической технократической эры первыми заметили жители Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года.
Экономический прогресс не отменяет ни мораль, ни культуру, ни политику. Смена формаций не зависит от желания или нежелания политических деятелей или партий. Провидение не состоит ни в одной из них. Открытие Марксом законов развития общества не означает, что марксисты получили монополию на трактовку и «внедрение» этих законов. Сам Маркс был великим человеком, но не абсолютным божеством, и его теория не исчерпывает всех возможных форм реализации его открытий. «Более развитые страны не показывают менее развитым странам» «лишь картину их собственного будущего», а всего лишь дают эскиз того типа экономики, которую эти «менее развитые» страны сами построят, основываясь на собственной истории и культуре. Само представление о «более» или «менее» развитых странах, когда уровень развития и исторической состоятельности страны определяется уровнем ВВП, страдает экономическим механицизмом.
Победа социализма трактовалась марксистами как вхождение в землю обетованную, где нет ни войн, ни насилия. Но это противоречило экономическим и политическим фактам. Социализм, или, если хотите, посткапитализм, т. е. переход экономической власти от капиталистов к государственной бюрократии, неразрывно связан с милитаризацией. Выше была показана роль государственных расходов и государственных программ в стимулировании экономик, начиная еще с древнего мира. К новому времени крупнейшими государственными программами становятся программы военные. Причем однажды подсев на военный допинг, современные экономики слезть с него уже не могут. Демилитаризация, последовавшая за Первой мировой войной, в конце концов, привела к всемирному кризису и к новой милитаризации. После Второй мировой войны никакой демилитаризации уже не последовало. А после третьей «холодной» военные расходы США достигли астрономических величин.
