— Из другого измерения? А может быть, это вообще инопланетяне?
— Да нет же. Это все мне раскрыла госпожа Валери Ватсон, когда мы были с ней в пятом измерении.
— Да, я проинформирован на этот счет. К несчастью для вас, профессор Грейсон придерживается другого мнения.
— Неужели вы не понимаете, что эти существа используют наших ученых? Они — жертвы гипнотических сил этих существ. Разве вы не понимаете, что такие люди, как Грейсон, начали слепо им повиноваться? Скоро будет совсем поздно… слишком поздно. Мы не сможем бороться против этих существ.
— Достаточно!
— Но черт побери! Что же еще нужно, чтобы вы мне поверили?!
И тут я понял, что зашел слишком далеко. Холодный гнев отразился на лице президента. Голос его прозвучал, как удар хлыста.
— Эта дерзость может вам дорого стоить, господин Милланд. Советую не рассчитывать на мое милосердие. Я вас немедленно…
Губы его продолжали шевелиться, но ни единого звука не было слышно. У меня вдруг возникло ощущение, что я оглох. Боже мой, что же, в конце концов, происходит?!
Президент отшатнулся назад. Он растерянно осматривался.
Ужас! Падение стула, который он случайно толкнул, не произвело ни малейшего шума.
Я догадался о крике, который рвался из его онемевшего рта.
Все онемело в нашем мире!
Все онемело в нашем мире…
Я видел, как он жмет на кнопку вызова, но даже не пытался вмешаться в эту драматическую ситуацию, ведь слова и звуки в данный момент не имели никакого значения и смысла.
Тут в комнату, объятую тишиной, вошли два здоровенных парня и начали приближаться ко мне, но президент жестом остановил их.
Сам он бросился к распахнутому окну. Окну, за которым царила гробовая тишина. Шума больше не существовало…
Это конец. Ничего, кроме оглохшего и онемевшего города, охваченного паникой.
Только уныло моросил дождь. Не слышно было ни шлепанья по лужам, ни шороха подошв по гравию.
Ничего! Ничего, кроме неестественной тишины! Ах!
Если бы он поверил мне, пока не стало слишком поздно! Я повернулся к президенту и жестами попытался передать ему свою мысль: "Ну, теперь-то вы поняли?" Он подскочил к телефону, но сразу осознал бесполезность своей попытки и бросил трубку.
Нет, господин президент, не существует больше ни телефона, ни радио.
В глазах его полная безнадежность, выражение бесконечной боли и даже искорка раскаяния.
На его столе блокнот и карандаш, которые мы передаем друг другу, чтобы нацарапать следующий диалог:
"Полностью разрушить эту машину! Быстро!"
