Грейсон раскрыл досье, бросил взгляд на какие-то закорючки и значки на листе, а потом заговорил тоном судебного исполнителя:
— Возраст: тридцать два года; коэффициент интеллекта: сто тридцать пять; пороков не имеет; степень немотивированных поступков: от слегка повышенной к нормальной; отмечается легкое нарастание ритма сердечных сокращений, функциональное, непостоянное; признаков шизофрении не имеет; постоянная половая связь только со своим…
Но он не стал заходить слишком далеко, закрыл досье и опустил голову.
— Впрочем, эти сведения предшествуют опытам, которые проводил на Валери профессор Ватсон. Так что в данный момент они большого интереса не представляют. Вы видели ее энцефалографическую запись и даже сами констатировали наличие некоторых фрейдистских комплексов, связанных с регрессивными реакциями ее нервной натуры. Профессор Ватсон зашел в опытах с Валери слишком далеко, это бесспорно. Проникая в ее мозг, он достиг самых его глубин, спровоцировав шок. Таким образом, ответственность за случившееся лежит на нем.
Грейсон замолчал, чтобы дать возможность Линдсею вынести заключение.
— Однако важно одно, и Ватсон сообщил нам это незадолго до гибели. Он сделал необычайно важное открытие, способное перевернуть все то, что уже было достигнуто в области изучения глубинной психологии. Наша единственная надежда — узнать некоторые подробности этого открытия — основывается на возможности найти средство снять патологическую защиту Валери от реального мира, вывести ее из состояния, из которого она сама выбраться не сможет, да и не желает выходить. Вот почему все мы здесь.
— Где же сейчас Валери Ватсон?
Людвик Эймс ткнул пальцем в потолок.
— Там, в экспериментальном блоке. Мы пытаемся использовать методики реанимации, по которым работал Ватсон, и пользуемся его же аппаратурой. Через несколько дней, если мы не добьемся успеха, придется принимать другие меры.
Я вздохнул, скрывая свое смущение, ибо в конце концов это вовсе не объясняло причин, по которым я был приглашен профессором Ватсоном.
В ответ на мое замечание по этому поводу Герберт Дейтон вроде даже как бы вышел из состояния полной невозмутимости. Эта неподвижная глыба ожила на стуле и вдруг приняла человеческий облик.
По его словам, все было очень просто. Ватсон нуждался в высококлассном технике-специалисте, чтобы доверить ему изготовление электронного аппарата для новых опытов.
Я, пожалуй, с этим согласился, ибо логика его была ясна. Но другой вопрос — зачем же искать так далеко? К чему вся эта таинственность, предосторожности, вся эта исключительная разборчивость в выборе специалиста?
