И затем позже, когда я уходил с работы, чтобы поехать домой спать, у меня снова возникло то же ощущение, что кто-то или что-то следит за мной – но это было ощущение. Не предупреждение, не внутренний шепот из теней, не дрожь готовности невидимых черных крыльев – ощущение. И это меня нервировало. Когда Пассажир говорит, я слушаю. Я действую. Но сейчас он молчал, просто извивался, и я понятия не имел что мне с этим поделать. Так что в отсутствии какой-либо определенной идеи, я поехал на юг в сторону дома, держа глаза в моем зеркале заднего вида.
Неужели быть человеком похоже на это? Идти по жизни с непрекращающимся чувством, что ты лишь мясо для тигров, вынюхивающих твой след? Если так, то мне несомненно нужно пройти долгий путь к пониманию человеческого поведения. Будучи хищником, я очень хорошо понимал чувство могущества от прогулки в маске сквозь стада потенциальных жертв, зная, что в любой момент я могу зарезать любого из стада. Но без известий от Пассажира я его утратил; я действительно стал частью уязвимого стада. Я был жертвой, и мне это не нравилось. Заставляло меня еще больше насторожиться.
И когда я спустился на автомагистраль, то обнаружил белую Тойоту Авалон, следующую за мной.
Разумеется, в мире полным-полно белых Тойот Авалон. В конце концов, Япония проиграла войну, что дает им право доминировать на нашем автомобильном рынке. И несомненно многие из владельцев Авалонов могут отправляться домой по тому же маршруту, что и я. Логично предположить, что существует множество направлений, и нет ничего странного, что белый Авалон поехал по одному из них. И нелогично предполагать, что кому-то понадобилось следить за мной. Что я такого сделал? В смысле, из того, что кто-нибудь мог бы доказать?
Итак, ощущение, что за мной следят, было абсолютно нелогичным, что не объясняет почему я сделал внезапный правый поворот с Ю.С. 1 в переулок.
А также не объясняет, почему белый Авалон повернул за мной.
Автомобиль держался прямо за мной, как любой хищник загоняющий избранную жертву – или как любой нормальный человек, случайно сделавший тот же поворот. Поэтому с тем же нехарактерным для меня отсутствием логики, я снова вильнул, на этот раз налево, на небольшую улочку.
Спустя мгновение другой автомобиль сделал тоже самое.
Как уже упоминалось, Лихой Декстер не знает слова «страх». Это должно было означать, что ревущее биение моего сердца, пересохший рот и вспотевшие руки были вызваны всего лишь огромным дискомфортом.
