Наконец начинают мелькать ворота университетских кампусов. Почти все университеты Шанхая отгрохали себе за городом огромные студгородки — общежития, учебные корпуса, библиотеки, стадионы… А ведь всего пару лет назад здесь были одни пустыри.
После работы тем же путем домой — через соседний магазин — за пельменями, сигаретами и пивом. Еще несколько ходок, но уже только за пивом. Утром в автобус — и на работу. Галдеж коллег-китайцев с утра я переношу с трудом. Обычно лезу в карман за плеером.
«Никого не жаль, никого. Ни тебя, ни меня, ни его…» — поет в наушниках Шнур.
Вечером я иногда покупаю бутылку темной крепкой бурды с резким запахом неизвестных мне трав. Прихожу на кампус и иду в сторону кипарисовой рощи. Там, рядом с нею, по ступенчатым валунам сбегает в русло местного ручейка вода. Ручей здесь почитают речкой, есть и название — Лива. Китайцы говорят: в честь одной русской девушки. Кто она, откуда у нее такое странное имя и почему им назвали ручей, неведомо. Сидя на каменной скамейке возле истока, выпиваю и слушаю журчание воды. Мне снова кажется, будто я слышу голос Ли Мэй. Ее далекий, неуловимый, будто русалочий, смех…
…Смех ее меня завораживал. Она смеялась красиво, с чистыми искренними переливами.
Мы гуляли по кампусу. Ли Мэй показывала мне корпуса факультетов, рассказывала о подругах, об учебе, столовой, здании гимназии… Я слушал вполуха. Снова любовался ее походкой, жестами тонких рук, млел от ее голоса, движений губ.
Мы проходили мимо университетского стадиона.
— Ты высокий, — оглядела она меня, будто в первый раз. — Любишь играть?
Кивнула в сторону баскетбольной площадки. Там, по еще влажному бетону, уже стучали мячом разодетые в длинные майки и шорты студенты.
Сейчас это модно в Шанхае. Любимый вид спорта.
— Когда-то раньше. Когда учился в Америке.
— Ага, теперь понятно, почему у тебя американский акцент.
— Хочешь послушать русский?
— Давай.
Сделал суровое лицо.
— Рашн пипл из зе бест ин зе ворлд. Ауа кантри из зе бигест анд вэри паурфул.
Ли Мэй засмеялась.
— А китайский можешь?
— Шанхай ис вели гуда. Итиса вели бига сити…
— О боже, я тоже так говорю! — Вскинула руки к лицу. — Какой ужас!
Ее кокетство забавляло меня.
— И все-таки, ты любишь баскет?
— Предлагаешь сыграть?
Ли Мэй выставила вперед ладони, помахала ими.
— Я играю плохо. Мой друг очень любит играть. Целыми днями.
Я замер.
Когда такое случается в фильмах, музыка за кадром сбивается, комкается, угасает на выдохе и обрывается.
