В тот же момент, как за спиной полковника дежурный поднес к губам трубу, несколько офицеров бросились к нему и схватили за руки. Перед ними он был беспомощен.
Тем временем в мрачный вестибюль казармы влетело несколько солдат, промокших под уже вовсю лившим дождем, они искали полковника. Их тут же окружили унтер-офицеры и засыпали вопросами:
— Части МВД уже прибыли?
— Ополченцы вместе с МВД?
— Что там вообще происходит?
Взводный, возглавлявший солдат, не отвечая на вопросы, прямо как был, с растрепанными, мокрыми грязно-желтыми волосами, устремился к полковнику и отрапортовал:
— Товарищ полковник. Взводный Иовица Паливукович.
— Докладывай, Паливукович.
— У входа в казарму делегация женщин, они требуют встречи с вами.
— Кто у входа? — изумился полковник, переводя взгляд со взводного на вошедших в этот момент остальных солдат. — Как ты сказал? Какие еще женщины? Что за женщины?
— Я не знаю, что это за женщины, товарищ полковник, но они требуют именно вас. Лично, — пытался выкрутиться солдат.
Спрашивать еще о чем-нибудь не имело больше никакого смысла, потому что шум за окнами становился просто невыносимым. Несколько раз снаружи кто-то сильно, угрожающе тряхнул огромную входную дверь.
— Пусть войдут, впустите их, пусть войдут! Пусть все катятся к чертовой матери, все, все, и усташи, и женщины, все к чертовой матери! — растерялся полковник.
Минуту спустя в зале, где происходило совещание офицеров, появилась группа местных женщин, предводительствуемая взводным. Не зная, как следует вести себя с военными, они кланялись во все стороны.
Вместе с ними, никем не замеченные, вошли и Симаргл с Хорсом, самым страшным, а возглавлял их Черноглав, бог победы с серебряными усами.
— Продолжим, — сказал Черноглав.
— Что вам нужно? Кто вы такие? — продолжил полковник, демонстрируя как свое недовольство, так и наигранную решительность.
— Матери мы, товарищ офицер, — подала голос одна из них. — Матери солдат, которые служат в Югославской народной армии.
— Мы призываем вас пощадить невинные жизни наших сыновей, — произнесла, видимо заранее заготовленную фразу, другая.
— Проявите человечность и не допустите, чтобы пролилась кровь наших детей, — снова заговорила первая.
— Я, как ваш товарищ, попросил вас объяснить, что вы хотите. Товарищи женщины, поймите, идет война. Я в свое время тоже был на войне, и никто не просил о том, чтобы меня пожалели. Моя мать гордилась тем, что я партизан, и тем, что как партизан могу погибнуть от рук усташей, понимаете, товарищи женщины, уста-шей! Точно таких же усташей, как и те, что столпились сейчас на улице. Слышите их? — спросил полковник.
