- Ей минуло шестнадцать лет, когда отец помер, заразясь сибирской язвой, и по смерти отца хозяйство мачехи еще тяжелей легло на ее хребет.
- "Был у нас шабер, старичок Никола Уланов, охотой промышлял, а раньше штейгером работал, его породой задавило в шахте, хромал он, и считали его не в полном уме; угрюмый такой, на слова - скуп, глядел на людей неласково. Жил он бобылем, ну, я ему иной раз постираю, пошью, так он стал со мной помягче! "Зря, говорит, девка, силу тратишь на пустое место, на пьяниц твоих. До чужой силы люди лакомы, избаловали их богатые. На все худое они людям пример, от них весь мир худому учится". Очень понравились мне эти его слова-мысли, вижу, что - верно сказал: село - богатое, а люди жесткие, жадные и все в склоке живут. Спрашиваю Николу-то: "А что мне делать?" - "Ищи, говорит, мужа себе, ты девица здоровая, работница хорошая, тебя в богатый дом возьмут". - Ну, я и в ту пору не совсем дура была: вижу, сам же туда гонит, откудова звал. А первые-то его слова скрыла в душе все-таки".
- Эту часть своей жизни она рассказывала не очень охотно, с небрежной усмешечкой в глазах и холодновато, точно не о себе говорила, а о старой подруге, неинтересной и даже неприятной ей. А затем как-то вдруг подобралась вся, постучала кулаком по колену, и глаза ее прищурились, как бы глядя глубоко вдаль.
- "И вот приехал к матери брат, матрос волжских пароходов, мужик лет сорока - лютый человек! Сестру живо прибрал к рукам, выселил ее с детьми в баню, избу заново перебрал, пристроил к ней лавку и начал торговать. И торгует, и покупает, и деньги в долг дает, трех коров завел, овец, а землю богатому кулаку Антонову в аренду сдал. Я у него и стряпка, и прачка, и коровница, и тки, и пряди, и во все стороны гляди - рвутся мои жилочки, трещат косточки! Ох, трудно мне было!
Видите, товарищ, какая кувалда, а - до обмороков доходила!"
- Она засмеялась густым таким грудным смехом, - странный, невежественный смех. Потом, вытерев лицо и рот платочком, вздохнула глубоко.
- "А еще труднее стало, когда он, невзначай, напал на меня да и обабил. Хотя и подралась я с ним, а - не сладила, не здорова была в ту пору, женским нездоровьем. Очень обидно было.
Я компанию вела с парнем одним, с Нестеровым, хорошей семьи, небогатые люди, тихие такие, двое братьев, Иван и Егор.
Жили не делясь. Егор, дядя парня, - вдовый, он потом партизаном был, и беляки повесили его. Парня-то убили в первый год империалистической войны, отца его кулаки разорили, тоже пропал куда-то. Из всей семьи только Лиза осталась, теперь она - подруга моя, партийной стала четвертый год. Она в шестнадцатом году, умница, в Пермь на завод ушла, хорошо обучалась там. Это уж я далеко вперед заскочила. Ну, хотела я, значит, уйти, когда идиёт этот изнасилил меня, и собралась, а он говорит: "Куда - пойдешь? Пачпорта у тебя - нет. И не дам, на это у меня силы хватит. Живи со мной, дуреха, не обижу.
