— Все, — ответил я.
В землянке сразу стало тихо.
— Так вот, пошли принимать "Матвеевское яйцо"! — И, распахнув дверь, Станкович первым вышел на улицу.
По дороге нас встретил заместитель командира соседнего полка, майор в щегольской фуражке защитного цвета, козырек которой был похож на утиный нос. Такие фуражки шили из старых гимнастерок портные полковых мастерских,
— Многовато, — сказал он, оглядев нас.
— Почему? — спросил я.
— Ну, почему, — уклончиво отозвался он. — Ясно почему.
Мне ничего не было ясно.
— Ладно, там видно будет, — сказал я.
Скоро мы вышли в поле, на котором стояли три подбитых немецких танка. Впереди виднелся кустарник, несколько одиноких елок, а правее разлилось огромное болото, за которым стеной стоял лес…
— В этом лесу ваш правый сосед, — сказал майор.
Мы спустились в овраг. Я спросил, сколько отсюда будет до переднего края.
— Тысяча двести метров, — сказал майор. Он остановился, вынул из планшета карту и показал мне: — Вот овраг, а вот ваш передний край. Ровно тысяча двести метров.
— Ростовцев, — сказал я минометчику, — оставайтесь здесь.
Овраг скоро свернул в сторону, прямо к тем кустам с одинокими елками, и на полпути кончился широким лугом.
Здесь, на самом конце оврага, был блиндаж, в котором жил резервный взвод автоматчиков. С правой стороны кустов, за болотом, на самом краю леса виднелись два немецких дзота.
Вода сейчас подступала к самым амбразурам. В дзотах, казалось, никого не было. Слева, на гребне небольшого холма, торчали рогатки колючей проволоки.
— Здесь тебе тоже надо будет оставить резерв, — сказал Станкович.
Мы порешили на том, что поставим здесь взвод противотанковых пушек и два ручных пулемета. Слева, по пашне и по лугу, можно было ожидать танков.
— Так что же, всех берешь, капитан? — спросил майор.
— Всех, — сказал я.
— Ну, смотри. Давайте только рассредоточимся. — И, надвинув поплотнее фуражку, он побежал к кустам по лугу. И сейчас же вжикнуло несколько пуль. Майор, не обращая на них внимания, бежал по лугу, чуть пригнувшись и петляя.
— Пожалуй, не стоит всем, — задумчиво сказал Станкович, глядя вслед майору.
— Пожалуй, не стоит, — согласился я.
Мы оставили командиров взводов и побежали вслед за майором. Нас тоже обстреляли.
Майор сидел на краю оврага и, поджидая нас, счищал щепочкой грязь с сапог.
— Ну, как? — спросил он.
— Хорошее местечко, — сказал я, тяжело дыша.
— Куда уж лучше! — согласился он.
К нам поспешно подбежал старший лейтенант, одергивая на ходу довольно помятую и давно не стиранную гимнастерку, и доложил, что у него все благополучно. Лицо его было очень усталым, а глаза — красные не то от дыма, не то от бессонных ночей. Я с некоторым сожалением и с той брезгливостью, которая всегда присуща чистому человеку, рассматривал его грязные кирзовые сапоги, небритые щеки.
