— У вас есть весьма раздражающая привычка погружаться в мир мечтаний, — посетовал он.
— Если бы это была моя единственная раздражающая привычка!
— Я не сказал, что это ваша единственная дурная привычка. Но хватит об этом. Я зашел, чтобы осмотреть вас перед выходом.
— У меня такое ощущение, будто я одета в форму и вооружена мушкетом, — пробормотала она.
— Это платье и есть форма, а женщина ранит куда страшнее, чем какой-нибудь мушкет.
Маргарет заметила, что в глазах его появилось суровое выражение. Интересно, о чем это он вспомнил?
— Темно-синий цвет этого платья подчеркивает ваши глаза, как я и ожидал, — проговорил он с безразличным видом, отчего на нее повеяло холодом. — Но я полагаю, что для полноты картины к нему нужно ожерелье. Думаю, что это должны быть бриллианты. — Филипп помолчал. — Ступайте вниз и скажите Комптону, чтобы подавали карету. Я встречу вас в гостиной.
Он резко повернулся и вышел.
Маргарет тяжело вздохнула. Она не понимала почему, но каждая встреча с Филиппом эмоционально опустошала ее.
Захватив накидку из серебряных кружев, она поспешила вниз, чтобы отыскать Комптона. Не стоит мешкать и давать Филиппу предлог снова прийти в ее комнату.
— Ах, вот и вы, Маргарет, — поприветствовала ее Эстелла, когда она вошла в гостиную.
При виде платья Эстеллы глаза у Маргарет расширились. Юбку из пурпурного атласа украшали многочисленные ряды оборок, а декольте… Под взглядом широко раскрытых глаз Маргарет Эстелла весело рассмеялась, уверенная, что та в восхищении от ее наряда.
— Какая вы модная! — Маргарет постаралась, чтобы голос ее звучал искренне.
Эстелла пожала плечами, и Маргарет затаила дыхание, испугавшись, что эта леди выскользнет из своего тесного лифа. Но к счастью, большая часть бюста Эстеллы осталась прикрытой.
— Я сшила его на прошлой неделе у мадам Бюрсе, самой модной портнихи в Лондоне. А ваше платье заказано во Франции, не так ли?
— Mais oui[2]. Эстелла с подозрением посмотрела на нее.
— Что вы сказали? Говорите по-английски. По-французски говорят только безбожники.
— Вот чисто английский взгляд на вещи, — заметила Маргарет.
— Что такое? — В комнату вошел Филипп. В руках у него была плоская коробочка из черной кожи. Он бросил взгляд на Эстеллу, и Маргарет заметила, как лицо его исказилось. Она невольно посочувствовала ему.
— Маргарет изъясняется на языке этого чудовища Бонапарта, — ответила Эстелла.
— Французский — это также язык Декарта и Мольера, — заметила Маргарет. Эстелла пренебрежительно фыркнула.
