— Приступайте же!
Маргарет вздрогнула, потому что грубая ткань темно-синего сюртука Чедвика задела ее руку, когда он встал рядом с ней. Она чувствовала жар его тела, возвышающегося над ней, и от сознания его близости ей стало не по себе.
Мистер Престон кашлянул, поправил свой несвежий шейный платок и пробормотал:
— Милорд, не могу ли я попросить вас на два слова? Чисто сработано! Маргарет мысленно зааплодировала этому представлению. Притворное нежелание венчать графа с женщиной, от которой несет бренди, добавляло легкий штрих правдоподобия к разыгрываемой роли священника.
— Единственные слова, которые я хочу услышать от вас, — это брачные обеты. — Слова Чедвика не оставляли места для дискуссий, и, мученически вздохнув, мистер Престон раскрыл тонкую черную книгу, которую держал в руках.
Маргарет слушала, как он, запинаясь, произносит явно незнакомые ему слова. Можно было бы немного и попрактиковаться, хоть чуточку, чтобы убедить ее, что он проделывал эту церемонию хотя бы пару раз в своей жизни. Ну да ладно, наверное, в Вене не так уж много говорящих по-английски безработных актеров, лишенных всяких моральных понятий.
— …и жена. — Мистер Престон запнулся в последний раз. Вынув из кармана несвежий носовой платок, он вытер свой блестящий лоб и посмотрел на Чедвика, словно желая высмотреть там, что ему делать дальше.
И Чедвик объяснил ему:
— Разрешение на столе. Нужно, чтобы вы и свидетели подписали его.
Двое свидетелей, которые так и не покидали своего места У окна, тут же поспешили к столу, нацарапали свои подписи на одиноком листе белой бумаги, и удалились из комнаты, явно испытывая облегчение.
Чедвик повернулся к Маргарет:
— Вы можете написать свое имя?
Мистер Престон открыл от изумления рот и принялся бормотать нечто, подозрительно похожее на молитву.
Маргарет подавила в себе детский порыв сообщить Чедвику, что она не только знает английскую грамоту, но также владеет испанским, латинским и греческим языками. Изучая древнегреческих философов, она узнала, что в знании заключена сила, а в настоящий момент ей необходимы были все крупицы знаний, какие только она могла наскрести.
Подойдя к письменному столу, она нехотя взяла в руки перо, окунула его в серебряную чернильницу и посмотрела на затейливую надпись на листе веленевой бумаги кремового цвета. Она знала, что лицензия на брак такая же ненастоящая, как и неуместный мистер Престон, но ей все равно не хотелось ее подписывать. Понимая, что поведение ее нелогично, Маргарет поспешно нацарапала свое имя. Чедвик взял перо из ее стиснутых пальцев, написал «Филипп Морсби» и сунул перо священнику.
