Я указал на лестницу, и она опять же первой начала подниматься по ступенькам.
— Нам обязательно надо будет подыскать жилье получше. Причем не мешкая, — потребовала она.
— Хорошо, Беверли, — отозвался я.
На лестнице было темно, если не считать маленьких дрожащих лужиц света, отбрасываемых от мерцающих ламп на масле тарлариона.
Когда мисс Хендерсон поднималась по лестнице, я смотрел на ее лодыжки. В кандалах, на рынке, они смотрелись совсем неплохо. Потом мне вспомнилось кое-что. Давным-давно, перед тем как потерять сознание в салоне такси, я видел ее на заднем сиденье с задранными ногами. Лодыжки и тогда выглядели что надо! А уж как бы они смотрелись в оковах!
— Возьму ту, что в алькове, — сказал я Тасдрону и кинул монету на заляпанный прилавок.
— Она твоя, — ответил Тасдрон, протирая кубок для паги мягким полотенцем. Я пересек таверну и вошел в альков. Там, у стены, выложенной красной плиткой, дожидалась на коленях обнаженная блондинка. Отвернувшись, я задернул и застегнул тяжелые кожаные занавеси, после чего снова обратился к ней.
Запястья рабыни были привязаны к железным кольцам по обе стороны ее тела, чуть ниже уровня плеч. Предыдущий клиент, воспользовавшись девушкой, оставил ее в этом положении, и не подумав освободить. Меня это вполне устраивало, ибо я собирался допросить эту рабыню.
Девушка стояла коленями на рыже-красных мехах в тусклом свете крохотной коптилки с жиром тарлариона.
— Что угодно господину? — спросила она, вжимаясь спиной в красную плитку.
— Помнишь меня? Я тот самый малый, который на пари бился в этой таверне врукопашную и к которому потом стал задираться пират по имени Клиомен. Тогда меня выручил некто Каллимах.
— Да, господин, — отвечала она. — Я находилась здесь и все помню. Это Каллимах из Порт-Коса.
— Он когда-то был воином, да?
— Среди девушек хотят такие слухи.
— А раньше ты меня не видела?
— Навряд ли, господин. Я всего лишь рабыня.
— А вот мне показалось, будто в тот раз ты смотрела на меня по-особенному, словно я тебе знаком.
— Это правда, господин. Мне действительно показалось, будто я видела тебя раньше. Но почему — я и сама не знаю.
— Ты всегда была рабыней?
— Нет, господин, я родилась свободной женщиной.
— На Горе? — уточнил я.
— Нет, господин, — девушка улыбнулась. — Боюсь, что на Горе таких женщин, как я, считают созданными для рабства.
— Так где же ты была свободной? — спросил я.
— В далеком, нездешнем мире.
— Где не существует рабства?
