Сопровождавшие его, по-видимому, охранники, заглянули в камеру, забрали факелы и последовали за своим хозяином.
— Что происходит? — холодно поинтересовался Людвиг у вора. — Что ты украл?
— Тише. — Вмешалась я. — Не стоит здесь об этом говорить.
Фет благодарно посмотрел на меня, а потом снова опустил голову. Наверняка понимал, что те, кто приковали нас к стене, все равно найдут способ получить информацию.
— Этот предмет… к чему он приведет в плохих руках? — небрежно спросил эльф.
— К концу. — Отозвался вор.
— Империи?
— Мира.
— Значит, выхода нет. — В голосе дивного мелькнуло равнодушие.
— Простите. — Тихо попросил Фет.
— Иф, можешь что-нибудь придумать? — без особой надежды спросил рыцарь.
— Нет. Моя магия заблокирована, оружия нет.
— Значит, решено.
— Да. — Отозвалась я.
— Думаешь, Л… он нас предал? — не сдержался Людвиг.
— Не знаю. Это уже не важно.
— Важно. — Нехорошо сощурился дивный. — Я все-таки маг….
Меня передернуло. Представляю, какую силу может иметь проклятье этого мага. А уж тем более, предсмертное. Ни одни оковы его не сдержат.
— Не торопись. — Попросила я.
Он кивнул, переводя взгляд на дверь. Подслушивают… кто бы сомневался. Интересно, много ли нового они узнали. Думаю, не особенно.
Оставшееся время мы провели в тишине. Говорить при посторонних, таящихся за дверью, никто не собирался. Я вспоминала свои ошибки, главной из которых был созданный мной черный камень. Если его найдут, или уже нашли… беды не миновать. Этим заклинанием не только смертомага уничтожить можно. Истинной силы моего творения я сама не знала, но догадывалась, что способ его применить любознательные люди найдут. Нельзя было такое создавать. Нельзя….
— Ну что, я так понял, что вы не образумились? — ласково спросил тюремщик, входя в камеру. Лицо его не выражало никаких эмоций.
Отвечать никто не стал. Да это и не было нужно.
— Сюда. — Он махнул рукой, подзывая кого-то.
Дверь жалобно скрипнула, пропуская упитанного человека с лицом, закрытым колпаком с прорезями. За спиной у него болтался мешок, из которого выпирали какие-то палки. Необъятный балахон его занял половину камеры.
— Звали, господин?
— Да. Можешь приступать.
Палач бережно опустил на пол свой мешок, окинул нас задумчивым взглядом и принялся вытаскивать свои инструменты.
Тюремщик косо посмотрел на него и шмыгнул за дверь, бросив на ходу.
— Заговорят, позовешь.
— Да, господин.
Стражники, маячившие в дверях, исчезли следом за ним. В камере кроме нас остался лишь палач. Дверь осталась не заперта. То ли не хотели возиться с замком, то ли оставили выход палачу.
