Людвиг остановился только через несколько часов, когда солнце начало клониться к закату. Вор уже давно пытался протестовать против такого передвижения, но рыцарь словно не слышал его, упрямо шагая вперёд и словно не замечая пройденного расстояния. Ни меня, ни эльфа переход без привалов не смущал.
Тарриэль произнёс несколько слов на эльфийском и деревья медленно раздвинулись, открывая нашим глазам небольшую поляну.
— Я за дровами. — Проворно ломанулся в заросли вор.
Лес негодующе зашумел, в движении деревьев послышался невнятный но грозный голос. Фет пулей примчался обратно.
— Костра не будет. — Устало сообщила я. — И спать придётся на собственных плащах. И никакой охоты.
— Холодно же! — возмутился вор. — Да ещё и без костра.
— Нам нужно пройти через эльфийские владения, не нарушив их правил. Дальше будет проще.
— Ну, это, конечно, не совсем костёр… — задумчиво произнёс Тарриэль….
— Нет! — с воплем я опоздала.
Гудящий столб пламени взвился в небо, осветив половину леса красным заревом. Огонь висел в воздухе, видимо, по задумке мага, он не должен был повредить траву. Трава и не пострадала. Только пара деревьев уже дымилась, и на остальные перекидывались крошечные голодные искры. Назревал полноценный лесной пожар.
Эльф смущённо рассматривал своё творение.
Рыцарь равнодушно изучал догорающие остатки своего плаща.
Вор прикидывал пути отступления.
— Убери это! — мой голос сорвался на крик. Не считая исконного звериного страха перед огнём, который мне с трудом удавалось сдерживать, существовала ещё и вполне реальная перспектива появления на поляне разгневанных эльфов.
— Как? — пробормотал маг, кажется, меня он даже не услышал — конечно, можно попробовать…
Первое дерево, пылающее точно хороший факел, рухнуло. К счастью, не на нас. Но единственную дорогу к отступлению оно успешно перегородило.
Маг поднял руки к небу. Столб пламени покрылся толстой коркой льда. Стало очень холодно, мороз навалился тяжёлым грузом и словно сжёг весь воздух своим мёртвым дыханием. Горящее дерево медленно превращалось в причудливую ледяную скульптуру.
А посреди всего этого безобразия стоял Тарриэль и с искренним возмущением разглядывал дело рук своих.
— Нннне ннаддо ккосттрра — громко стуча зубами, попросил Фет. — Ттолькко убберри этто!
Даже Людвиг очнулся от своей задумчивости и поинтересовался.
— Действительно, почему так холодно?
Я чудом сумела не рассмеяться.
Тарриэль чуть ли не испуганно смотрел на свои руки.
