А ведь ларчик просто открывался. Если исходить из того, что многие из малых хроник VII века, донесшие до нас важные факты, среди прочих отодвигали и даты рождения Карла на несколько лет после указанного пасхального праздника. Соответственно в тогдашних источниках начало года часто фиксировалось после праздника Рождества, а иногда началом года уславливались считать уже 1 января. Происхождение хроник не в последнюю очередь было связано с так называемыми пасхалиями, по которым высчитывался праздник Пасхи и зависящие от него христианские праздники. Все пережитое, увиденное и услышанное о той эпохе фиксировалось на свободных местах их пергамента. Таблицы летосчисления были составной частью монастырской, общеобразовательной и воспитательной работы.
Пасха и, стало быть, начало 748 года пришлись на 21 апреля. Значит, день рождения Карла 2 апреля — на истекавший 747 год, К который заканчивался 20 апреля. Но по нынешнему летосчислению шел уже 748 год. Правда, есть и другие основания, указывающие на 748 год как год его рождения: отец Карла Пипин 20 июня 760 года возложил на сына духовное послушание в монастыре Святого Кале. Таким образом, наследник престола к этому времени в двенадцать лет достиг совершеннолетия, чтобы действовать хоть и по отеческому поручению, но тем не менее достаточно самостоятельно. В пользу этого предположения говорит также следующий момент — более поздняя запись о доставке мощей святого Ирминона в названный в его честь монастырь Сен-Жермен-де-Пре, располагавшийся на лугах близ Парижа. В этой церемонии принимали участие отец Карла, его брат и сам Карл.
Что очень редко случается, в этом тексте Карл выступает от первого лица и в момент совершения события называет себя семилетним. Перемещение мощей произошло 25 июля вслед за примечательным визитом папы Стефана II (III) в земли, населявшиеся франками. Визит папы состоялся в 754 году, значит, перенос мощей в присутствии Карла — в 755 году, когда последнему действительно было семь лет. Ничто не противоречит тому, что смышленый ребенок, тем более столь высокого положения, сохранил память о торжественной и литургически пышной церемонии переноса мощей, а потом, уже будучи взрослым, отбросил эти живые детские впечатления. Столь редкое свидетельство устного предания самого Карла нельзя недооценивать как проявление его открытого и веселого нрава. Так он не без улыбки вспоминает о том, что при этом переносе мощей святого сломал зуб, опрометчиво прыгнув в склеп почитаемого парижского епископа.
