Мсье Икс порадовался теплому приему, оказанному его товару в Англии.
— Ваш друг, должно быть, настоящий любитель и ценитель.
— О, еще какой! Но некоторые из его друзей такой страсти не понимают.
Я представил, как он пожимает плечами. Конечно, вещь совершенно особая. Кому нравится, кому и нет. Что ж тут такого. Tant mieux, тем лучше для тех, кому нравится. Он засмеялся и сменил тон на доверительный.
— У меня есть кое-что интересное. Я сделал фильм, могу показать. Выпьем по рюмочке и поглядим, если желаете.
При свете дня я отыскал его дом, и его собака встретила меня как утерянную кость, которую давно разыскивала. Мсье Икс отозвал пса, зашипев на него так, как охотники это делают в лесу.
— Играет, — заверил он меня. Обычная отговорка любого владельца собаки.
Мы вошли в прохладную кухню, пропахшую трюфелями. Он разлил marc в две толстостенные стопки и предложил называть его Аленом, завершив это имя добрым прованским носовым — Alang. Мы перешли в гостиную, зашторенные окна которой создавали в помещении полумрак. Он вложил кассету в видеомагнитофон.
— Voilà, — сказал Ален. — Я не Франсуа Трюффо, конечно, просто у друга камера… Хочу еще снять, только профессиональнее.
Зазвучал саунд-трек из фильма «Жан де Флоретт», на экране появился Ален с двумя собаками, снятый со спины, шагающий к лесу на фоне возвышающейся вдали Мон-Ванту с убеленной снегами вершиной. На шагающего Алена наложилось название: «Rabasses de Ma Colline». Ален объяснил, что словом Rabasses на прованском диалекте обозначают трюфели. То есть «Трюфели моего холма».
Несмотря на легкую дрожь руки оператора и некоторую категоричность монтажа, фильм увлекал. Собаки принюхивались, чуяли гриб, начинали скрести когтями, энергично раскапывать. Затем рука Алена отодвигала их в сторону и принималась осторожно прощупывать путь в глубь разрыхленной почвы. Каждый раз, когда из земли извлекался трюфель, собаки вознаграждались кусочком печенья или колбасы, камера крупным планом показывала измазанную почвой руку с выпачканным землей собачьим призом. Рассказ Алена сопровождал неозвученную съемку.
— Хорошо она работает, эта, мелкая, — указал Ален на неказистую собачонку неизвестной породы, изучающую почву под трюфельным дубом. — Только уже стара, сдает. — Вот собака врылась в землю, и в кадре появилась рука Алена. Крупный план: собачий нос весь в земле, рука отпихивает морду в сторону. Пальцы углубляются, выбирают камни, выгребают почву, неторопливо выкапывают ямку шестидюймовой глубины…
