Какие же силы привел с собою патриций Никита, и кто были осаждающие?
У Кедрина (II, 503) прямо сказано, что-то были Русские и прочая греческая сила. Таким образом, Русские стоят на первом плане: ἀλλὰ μετὰ μικρὸν ὁ πατρίκιος Νικήτας ὁ Πηγονίτης άρχειν ἐκεῖσε πεμϕθεὶς καὶ ἐπιμόνῳ χρησάμενος πολιορκίᾳ μετά ῾Ρὼς καὶ λοιπῆς ἄλλης 'Ρωμαϊκῆς δυνάμεως, τό τε ϕρούριον κατὰ κράτος εἶλε πολιορκία καὶ τὸν Άλεὶμ συν τῷ υἱῷ ἀπέκτεινε.
Это прямое упоминание о Русских подкрепляет все косвенные указания на их присутствие в Азии около 1031–1033 годов, приведенные нами выше. Взятие крепости Пергри Русскими должно относиться к осени 1033 года. Непосредственно затем Кедрин обращается от провинциальных азиатских происшествий к западным — столичным и дворцовым; из ряда его хронологических отметок совершенно ясно, что он [216] прервал свой рассказ ради важных событий в Константинополе: разумеются болезнь и потом смерть Романа III (12-го /139/ апреля 1034 года). Доведя этот главный отдел до необходимой и естественной грани, до смерти императора, Кедрин снова обращается к оставленным на время в стороне делам восточным. Таким образом, первая отметка, относящаяся к Азии, будет непосредственно примыкать к истории взятия Пергри Русскими.
Какая ж это будет отметка?
«В это время случилось и другое событие, достойное памяти. Один из Варангов, рассеянн ых в теме Фракисийской для зимовки, встретив в пустынном месте туземную женщину, сделал покушение на ее целомудрие. He успев склонить ее убеждением, он прибег к насилию; но женщина, выхватив (из ножен) меч этого человека, поразила варвара в сердце и убила его на месте. Когда ее поступок сделался известным в окружности, Варанги, собравшись вместе, воздали честь этой женщине (буквально: «увенчали ее»), отдав ей и все имущество насильника, а его бросили без погребения, согласно с законом о самоубийцах» (Cedren. II, 508 sq.: τῶν εἰς παραχειμασίαν ἐν τῷ δέματι τῶν Θρᾳκησιων διεσπαρμένων Βαράγ-γων — βίαν ἤδη ἐπῆγεν, ἡ δὲ τὸν ἀκινάκην σπασαμένη τἀνδρός — ἀναιρεῖ, τοῦ δὲ ἔργου διαδοθέντος ἐν τῇ περιχώρῳ συναθροισθέντες οἱ Βάραγγοι τήν τε γυναῖκα στεϕανοῦσι и т. д.).
В этом рассказе мы должны отметить, прежде всего, ту черту, что Варанги, зимующие в округе Фракисийском, являются здесь, очевидно, обыкновенными военными людьми, а не царской дружиной, не императорскими телохранителями (лейб-гвардией). Согласно с этим, по крайней мере, тот Варяг, который был первым виновником появления имени на страницах истории, не имеет, по-видимому, характеристического вооружения придворных императорских Варягов — топора или секиры, хотя, конечно, меч (ἀκινάκης) нисколько не мешал носить и секиру.
