Солдат на козлах громко чихал, а офицер, протирая пенснэ, покашливая, хвастал красотою своих стихов, отважно рифмуя гелиотроп и гроб.
Трое мужиков с лопатами и топорами уступили нам дорогу, пехотный поэт крикнул им:
- Где работает воинская часть?
- Не знаем...
Солдат, придержав лошадей, спросил:
- Где тут солдаты?
Мужик в красной рубахе указал топором влево от дороги:
- А - эвон...
Через несколько минут мы подкатились к перелеску, в густой чаще ельника и сосняка возились люди в белых рубахах, подбежал фельдфебель и, козыряя, отчеканил, что всё благополучно, только чувашин обжёгся немного. Затем он "осмелился доложить", что, по его разуму, работать здесь бесполезно:
- Место погибшее, огонь идёт верхом, полукольцом, сожжёт клинушек этот, а дальше ему есть нечего, сам погаснет...
И, указав длинной рукою вправо, предупредил:
- А там - торфяник, сухое болотце, там огонь низом ползёт сюда. Люди беспокоятся...
Офицер тоже обеспокоился, видимо, не зная, как нужно распорядиться, но тут из леса медведем выломился большой, бородатый мужик, с палкой в руке, с медной бляхой на груди, снял шапку, осеянную пеплом, и замер, глядя на офицера немым взглядом синих глаз.
- Староста?
- Так точно.
- Ну, что?
- Горит.
- Надо бороться с огнём, - посоветовал офицер. - Лес - наше богатство. Да... Лес, это, брат, не просто деревья, а - общество разумных существ, как, например, ваше село...
- У нас - деревня...
По земле, под ногами у меня, тёмной, кружевной полосою ползли муравьи, обегая навозного жука, он поспешно катил свой шарик. Я пошёл посмотреть, откуда переселяется муравейник. Странный хруст колебался вокруг, некто невидимый шёл рядом со мною, приминая траву, шелестя хвоей. И в движении ветвей было что-то неоправданное, непонятное.
Сзади меня очутился староста, жалуясь:
- Третьи сутки гуляю. Начальство будете? А-а, поглядеть желательно? Это - ничего! Идёмте, и вас на холмик провожу, недалеко тут, с него хорошо видать...
Песчаный холм осеняли десятка два мощных сосен, кроны их, точно чаши, были налиты опаловой мутью. Перед холмом, в котловине, рассеянно торчали чахлые ёлки, тонкоствольные берёзы, серебристая осина трепетала пугливо; дальше деревья соединялись всё плотнее, и между ними возвышались сосны, покрытые по бронзовым стволам зеленоватой окисью лишаёв.
У корней деревьев бегали, точно белки, взмахивая красными хвостами, весёлые огни, курился голубой дымок. Было хорошо видно, как огонь, играя, влезает по коре стволов, извивается вокруг их, прячется куда-то, а вслед за ним ползут золотые муравьи, и зеленоватые лишаи становятся серыми, потом чернеют. Вот снова откуда-то выбежал огонь, грызёт порыжевшую траву, мелкий кустарник и - прячется. И вдруг между корней кружится, суетится целая толпа красных бойких зверьков.
