Так длилось минут пятнадцать. Я в волнении подошел ближе. Они не обращали на меня никакого внимания.
Черно-белый маменькин сынок уже визжал во весь голос, но Чукоча, шатаясь, полуобщипанный и с искусанной мордочкой, делал вид, что это только игра, изредка морщил нос и лез, лез. Откуда у него было столько сил! Это походило уже не на драку, а на исступленный и последний в жизни бон и, очевидно, было намного серьезней, чем я предполагал. Серый волчина сунулся было их разнять, но Чукоча и его цапнул за нос. Щенок хотел или победить, или умереть. Тогда неудачливый миротворец подбежал ко мне, схватил за рукав и потащил к щенкам: «Человек, разними!»
Но в это время черно-белая сука, привлеченная визгом своего недоросля, налетела, как вихрь, и Чукоча все так же молча чуть ли не на метр взлетел вверх. Молниеносно серый пес-воспитатель оставил мой рукав и, схватив суку поперек спины, швырнул ее в сторону. А вообще-то на Чукотке кобели — джентльмены.
Долго еще не смолкал в разных концах поселка визг: скандальный, базарный — мамаши — и свинячий, трусливый — ее отродья. Чукоча же встал в недоумении, немного подумал — «за что?» — и тут же принялся отнимать кость у другого щенка.
Мое покоренное сердце возрадовалось, потому что и среди людей редко получишь такой нравственный урок; я тут же решил похитить Чукочу, наплевав на последствия, и принялся выжидать удобный момент.
Если б я знал, что окна поселка были вовсе не слепыми, — и минимум с полсотни людей наблюдали, схватись за животы со смеху, за моими разбойными действиями! На глазах достойных людей я с опереточной хитростью крался по-пластунски, коварно выжидал за углом бани и был, вероятно, просто отвратителен в откровенной своей алчности, когда сгреб Чукочу за пазуху и пошел, подло вертя башкой по сторонам, — эдакая оглобля с вороватыми глазами.
Преступление мне простили то ли за комедию, которую я им отмочил, то ли из уважения к геологам вообще, то ли потому, что подумали: геологам нужнее.
Через четыре дня я пришел в Дальний снова и лицемерно сочувствовал двенадцатилетней девочке Катеньке, которая доверчиво спросила у меня:
— Дяденька! А вы не знаете, куда подевался наш щенок Север?
Нет, увы, я не знал, но высказал предположение: может, его съела медведица, ведь и такое бывает. Катенька недоверчиво покосилась на меня, но согласилась:
— Разное бывает.
В лагере к Чукоче отнеслись без восторга.
— Он щенок и не выдержит маршрутных нагрузок, — сказал рациональный Игорь.
